Антон Баков - Демократия по-русски

Примечательно, что сам Лихачёв стал профессором только в 1951 году, то есть в самый разгар сталинских репрессий против питерской интеллигенции и знаменитого «Ленинградского дела». Впрочем, тогда Лихачёв ещё не носил свою трогательную «фирменную» беретку и, естественно, не «обзывал» Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию Октябрьским Переворотом.

В те годы не только Лихачёв, но и многие другие пожилые функционеры «сталинского призыва» изображали из себя выходцев из царской России, последних интеллигентов и даже дворян. Потому что это было в тренде. Потому что ощущалась потребность в подобных людях, а самих-то людей давно уж и в помине не было: нехитрая арифметика подсказывала, что с 1917 по 1987 годы прошло 70 лет, то есть достаточно продолжительный промежуток времени. Но страна, пышно отмечавшая 70-летие революции, жаждала найти, облобызать и приласкать своих «бывших» – и «бывшие», конечно, тут же нашлись…

Кроме «старого петербургского интеллигента» Лихачёва не могу не вспомнить ещё одного «представителя элиты» – продавца сувениров из Вадуца (Лихтенштейн), туриста и журналиста «барона» Эдуарда фон Фальц-Фейна, покинувшего Россию в шесть лет. Одно время это был самый знаменитый «белоэмигрант и меценат». Человек он неплохой и даже угостил меня как-то бутербродом с колбасой, но уж больно любил прихвастнуть.

Впрочем, всех превзошла одна наша екатеринбургская «аристократка», имя из этических соображений называть не буду, оказавшаяся на поверку комсомолкой из глухой деревни. Эта дама была завотделом в обкоме партии, потом её «срок годности» истёк, и сию особу по доброй советской традиции «списали на культуру». Несмотря на былинный партстаж, она была дамой, приятной во всех отношениях. Так вот, её аристократический имидж сформировался вовсе не до революции, а исключительно благодаря советскому кинематографу.

Впрочем, может, не стоит осуждать эту невинную форму самозванства? Разве Эллочка-людоедка была виновата в том, что её «шанхайский барс» и «мексиканский тушкан» шились из помойных кошек?

Да что там кошки: уничтожившая свою элиту три поколения назад Россия, спохватившись, «на всю Ивановскую» заголосила о «гимназистках румяных», «корнетах Оболенских» и «златоглавой Москве». И вот на фоне общей ностальгической печали (в духе «Всё прошло, всё умчалося в невозвратную даль. Ничего не осталося, лишь тоска да печаль») вдруг появились своего рода актёры-любители, создающие новую революционную, но в то же время «старорежимную» реальность вокруг себя. Было ли возможно свержение коммунистов без таких людей? Вопрос спорный.

Как лауреат Сталинской премии Лихачёв превратился в булгаковского «профессора Преображенского», брезгливо презирающего простонародье и «новый мир» коммунизма? Думаю, что для этого ему потребовались немалые усилия и вся его долгая-предолгая жизнь. В итоге скончался и он, в последний раз сослужив службу «перекрасившемуся» начальству.

В 1999 году Лихачёву первому вручили возрождённый Борисом Ельциным орден Святого Андрея Первозванного. Александр Солженицын, кстати, от награды отказался. И наверно, сделал это неспроста, а промыслительно и будто предчувствуя поощрение этим орденом Сергея Шойгу – «За взятие Крыма».

Моё личное знакомство с Лихачёвым было, скорее, шапочным. В июне 1988 года я закончил металлургический факультет Уральского политехнического института, сегодня Уральского федерального университета, и решил не писать диссертацию. Несмотря на все свои советские предрассудки, я понимал, что направить энергию на преобразование моего туристического кооператива в турагентство при Фонде культуры будет гораздо продуктивнее.

Свердловское областное отделение Фонда направило меня на переговоры к начальству, в Москву, так я и попал в лихачёвскую вотчину, ту самую, что на Гоголевском бульваре. С реализацией моего проекта у меня всё «срослось», правда, не благодаря Лихачёву, с которым мне, конечно, довелось встречаться, а с помощью совсем других людей.

Одновременно с Советским фондом культуры существовал ещё и республиканский Фонд культуры, называемый на дореволюционный манер Всероссийским. В отличие от своего «жирующего» союзного «начальства» он прозябал и бедствовал. Так я впервые узнал о скрытом, основанном на лютой зависти противостоянии союзной и «эрэсэфэсэрной» бюрократии, которое спустя всего три года после описанных событий раскрылось «во всей красе» в Беловежской пуще.

Будучи уже директором турагентства «Малахит» при Всероссийском фонде культуры, входившем в Советский фонд культуры, я даже выбрал Лихачёва в 1989 году в качестве народного депутата СССР – одного из пятерых от Советского Фонда культуры. «Продепутатствовал» мой избранник с 1989-го по 1991год.

Но вернемся к Горбачёву, покровителю Лихачёва. На XIX партконференции Горбачёв объявил о начале политической реформы. А спустя всего полгода был избран почти настоящий парламент – Съезд народных депутатов СССР. Разумеется, Горбачёв не доверял выбору народа и немного «смухлевал», примерно как сейчас Владимир Путин, и потому из 2249 депутатов только 1500 были избраны населением. Причём из них лишь половина баллотировалась по равным по числу избирателей территориальным округам. Остальные же были выдвинуты округами национально-территориальными, где каждой союзной республике выделялась квота на 32 места, что дискриминировало, в первую очередь, огромную 150-миллионную Россию, приравнивая ее к одномиллионной Эстонии и прочим, ненамного более крупным, 13-ти республикам.

Впрочем, национальные автономии более «низкого» уровня представительства укрепляли позиции России: в состав союзных республик были включены автономные республики, которым выделялось по 11 мест, автономные области с пятью местами и автономные округа с одним местом. На практике это уменьшило представительство русских регионов, так как подразумевало создание всего лишь одного национально-территориального округа в 5-миллионной Свердловской области, где, как я уже рассказывал, демократ Кудрин одолел «партократа» Месяца, и формирование такого же округа в 5-тысячном Корякском автономном округе, в котором о демократах никто никогда и слыхом не слыхивал. Как говорится, «почувствуйте разницу» – между пятью тысячами и пятью миллионами.

Но и этого показалось мало Горбачёву: 750 мест получили представители коммунистических, ведь других тогда ещё не было, общественных организаций. В итоге в результате выборов в парламент прошли 87% членов и кандидатов в КПСС, а женщин и вовсе пробилось лишь 13%.

Был и другой фильтр: депутаты съезда избирали Верховный Совет. На этом этапе, к слову, был подвергнут очередному публичному унижению Борис Ельцин, избранный народным депутатом СССР при поддержке почти 92% москвичей, однако «проваливший» «внутренний» тур голосования. В той критической ситуации депутат Алексей Казанник, будущий ельцинский генпрокурор, отказался от «своего» места в пользу Ельцина, и Горбачёв милостиво допустил Бориса Николаевича «на следующий уровень». Тем не менее, несмотря на многочисленные пафосные телетрансляции, «заднескамеечнику» Ельцину не позволили блистать в «храме демократии». Зато там родилась другая политическая звезда. Сверхновая по имени Анатолий Собчак.