Никита Михалков - Бесогон. Россия между прошлым и будущим

Послушайте, оказывается, для некоторых из нас под вопросом само существование русских как таковых! Их – нету! А есть – американцы, и то же самое – русские?!.

Но меня заинтересовало в этой истории не только это. Меня заинтересовало и другое. Я посмотрел, как вы уже знаете, программу «Постскриптум» Алексея Пушкова. И совершенно случайно, когда на следующий день был в спортзале, включил телевизор и попал на повтор этой передачи. Но в ней уже отсутствовал сюжет, в котором Пушков рассказывает про выходку Андронова. Я подумал – может, его переставили. Ну, как так?! Ведь я же всё своими ушами слышал! Я позвонил Пушкову: «Алексей Константинович, я смотрел вашу передачу вчера, а сегодня ещё раз посмотрел, а там одного сюжета нет». Он говорит: «Да!» Я говорю: «Что такое?» Он: «Это, так сказать, решили сократить». «Вы сами решили?» Он говорит: «Это было решение канала».

И вот тут меня серьёзно, так сказать, торкнуло. Как это так? Что значит решение канала? Я понимаю, канал имеет право действовать так, как он считает нужным. Но «вырезается» именно тот сюжет, в котором ведущий попытался защитить и вступиться за тех, кого грубо и нагло оскорбили! А оскорбили большинство из нас – русских и нерусских, которые входят в Русскую цивилизацию, в Русский мир. Это «вырезается» из передачи.

Почему?

Я решил – нет, надо пойти дальше. Мне стало интересно. Я позвонил одному из руководителей, которые отвечают в Москве за канал ТВЦ, и сказал: «Так и так… Я, как президент Российского фонда культуры и как гражданин, которому небезразлично, что происходит, хотел бы спросить Вас: “Скажите, а почему вынули этот сюжет из передачи Пушкова?”» И он мне ответил: “Ну, понимаете, Никита Сергеевич, тут вопрос намного сложнее…»

Ёлки-палки!

Это что значит – «намного сложнее»?! Это значит, что сложно правду сказать тому человеку, кто, так или иначе, выходит за рамки либерального представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо». И это просто «вырезается», потому что… А кто, вообще, всё это решает? Что значит «сложнее»? Вам приказали? Или Вы сами решили, что это – нехорошо? Получается, что Вы позволяете оскорблять миллионы людей, и это разлетается по Интернету, расползается в социальных сетях и так далее… А когда Пушков взял и заговорил об этом в своей передаче – это стало для Вас неприемлемым. Это сложный вопрос?

Я хочу понять – а кто «ЭТО»? Что «ЭТО»?

Разговор ведь идёт не о «частной лавочке», разговор идёт о федеральном канале «Матч-ТВ». Прекрасный канал, кстати говоря! Я его с удовольствием смотрю. Классно организованный, с прекрасными комментаторами! Но когда люди с этого канала, кто как бы его плоть и кровь, позволяют себе публично русофобствовать… Но тогда выслушайте и другую точку зрения. А когда руководитель этого канала говорит: ах, оставьте эту ерунду собачью – дайте нам делом заниматься…

Мне кажется, что это нехорошо. Это неправильно, по-моему.

И тогда возникает у меня вопрос: кем и почему дозируется наша свобода слова и мнений по отношению к средствам массовой информации? Это что, священная корова? Она неприкосновенна? И кто это всё дозирует? В чьих руках это находится? Кто решает – что хорошо, а что нет?

Ладно, я готов услышать в СМИ что угодно и про кого угодно. Но я хочу, чтобы и я, и любой другой человек мог публично ответить или заступиться за тех, кого неправомерно обвиняют, оскорбляют или о ком просто лгут. Наверное, в этом и должна заключаться объективность демократических СМИ. А не в том, чтобы «ЭТО» пропустить, а на «ДРУГОЕ» сказать: «Знаете, это сложный вопрос… не так всё просто».

«Не так всё просто…»

Да, действительно, не так всё просто. Очень непросто!

А просто только то, что одним – можно, а другим – нельзя. Я не защищаю мракобесов, дураков, подлецов и доносчиков, которые чуть что сразу же начинают строчить доносы во все инстанции, доносы без подписи, боясь, чтобы их кто-нибудь не укусил за мягкое место.

Я не про них говорю. Я говорю про нормальных людей, которые просто хотят услышать ответ: «Почему вы такое про нас говорите?» И вообще – почему?! Хотите так думать – думайте. Но дайте и нам сказать и ответить, чтобы услышали и увидели это все те, кто с вами не согласен. А таких людей – миллионы!

А вот ещё один, с позволения сказать, наглядный пример.

Есть один такой, уже ставший «легендой», человек – господин Ганапольский. Кстати, лауреат многих премий: «Золотой Овен», Тэфи, Телегранд, премии еврейских общин «Человек года», премии Москвы и так далее, и так далее…

Ладно, я готов услышать в СМИ что угодно и про кого угодно. Но я хочу, чтобы и я, и любой другой человек мог публично ответить или заступиться за тех, кого неправомерно обвиняют, оскорбляют или о ком просто лгут.

Господин Ганапольский нынче трудится на Украине. И вот как он там общается с наивными, трогательными радиослушателями, с теми, кто имеет неосторожность позвонить ему на передачу для того, чтобы высказать свою точку зрения:

« Слушатель:

Доброе утро, меня зовут Александр. Я звоню из Днепропетровска, и я хочу сказать, кто меня вдохновляет. Меня вдохновляет Владимир Владимирович Путин.

Ганапольский:

О как?! И на что же он вас вдохновляет, Александр?

Слушатель:

Я лучше скажу, какое качество его в первую очередь мне нравится…

Ганапольский (перебивая):

Убийства украинцев? Это у него главное качество.

Слушатель:

Ну, это неправда, никаких украинцев он не убивает. Он единственный, кто борется за Украину и спасёт её, я уверен. Но подождите, позвольте мне сказать…

Ганапольский (отключая слушателя от эфира):

Иди в жопу! Слышишь меня?! Подонок! Тварь! Я тебе это лично говорю! Ты смеешь звонить!

Ганапольский (обращаясь к своему оператору):

Забань его, чтобы я вони этой здесь больше не слышал.

Ганапольский (отключённому от эфира радиослушателю):

Ты смеешь, скотина, звонить в эфир и прославлять человека, благодаря которому Украина чуть не погибла. Дерьмо!»

Неслабо! Демократия – в действии! Каково?! Да околоточный из Салтыкова-Щедрина по сравнению с Ганапольским – это просто Спиноза… Я не знаю даже – кто! Как ясно и просто человек послан… Только за что? За то, что он не так думает. А ведь нельзя думать по-другому, нежели господин Ганапольский и иже с ним. Нельзя!

Это абсолютный большевизм! Это тот же чекист в кожанке, кто в 1918 году, увидев у человека на столе книгу Толстого, мог пустить ему пулю в лоб. Это абсолютная непримиримость и неприятие любой точки зрения, не совпадающей с моей. Моей! За которую мне, между прочим, неплохо платят, и даже премии дают.

Ну, хорошо, пусть – это его точка зрения. Тут нельзя ему сказать: ты врёшь, Ганапольский! Нет, он не врёт. Он так думает. Это такой ум. Но плохо то, что он никому не позволяет думать по-другому…