Татьяна Ануфриенко - Так начиналась Мещура 

Расчистка участка

Вечером, когда все собрались на берегу, комендант объявил:

— Завтра полный рабочий день. Работающих записываю в табель на оплату. Работать всем, кроме детей и престарелых.

И распределил, кто идёт на раскорчёвку, кто на рубку леса — всем работы хватит. На кухню, на пригляд за детьми и больными оставил девочек-подростков и ослабших женщин.

— Ничего, девчата уже не маленькие — справятся. И пацаны им в помощь: дровишек принести, водички. Ну а если опять ухой сумеют накормить или грибным супом, будем только рады. Всем всё ясно? Утром разбужу рано, — сказал комендант, и все разошлись.

Утром все услышали звон от ударов металла о металл, это у конторы комендант подвесил кусок рельса и бил по нему молотком.

— Вот и гудок подали, на работу зовёт, — пошутил дед Архип.

Было ещё очень рано. Все спустились к реке, умылись, водичку попили — и на работу. Завтракать времени не было. Собирались у конторы. Дед Архип пришёл одним из первых.

— А ты куда, дед? — удивился комендант.

— Как куда? Куда и все. На работу.

— Послушай, дед. Давай так договоримся, если ты понадобишься, позовём, а пока обойдёмся без тебя. Ты лучше вот что — оставайся здесь за старшего. Детей, сам видишь, много, а женщин мало. Сам понимаешь, пригляд нужен. Так что будешь, дед, за старшего. Это очень ответственно, — остановил деда Архипа комендант.

— Ну, ежели так, тогда, конечно, — согласился Архип.

Комендант раздал пилы, топоры, лопаты — кому что.

— Кому инструмента не хватило — будете меняться. Охранники вам в помощь.

— Да уж, хороший помощник, — проворчал Иван Михайлович, глянув на насупившегося, злого от того, что рано разбудили, охранника.

Разошлись по участкам.

Вначале работалось хорошо, но потом у людей стали появляться мозоли. Без рукавиц ладони горели, руки опухли, пузыри полопались. Совсем невозможно стало работать, но надо. И не только ладони, болело всё тело: спина, поясница, руки, плечи. Особенно тяжело было подросткам, ведь с них спрос, как со взрослых.

Никифор с сыном Алексеем работали на пиле-двуручке. Шестнадцатилетнему Алёше тяжело было с непривычки, ручка пилы покраснела от его кровавых мозолей.

— Давай подменю, — подошёл Дмитрич.

Но и рубить сучья оказалось не легче. Теперь уже топорище было в крови от Лёшиных мозолей.

— Отец, я больше не могу, — парень сел прямо на мох, дуя на окровавленные ладони.

К нему подскочил охранник. Тот самый.

— А ну, встать! — заорал он, словно только и ждал, чтобы отыграться на ком-нибудь.

— Пусть маленько отдохнёт, пацан ведь совсем, — заступился Никифор за сына.

— Я кому сказал, встать! — не унимался охранник и пнул сидевшего мальчика.

От неожиданности Алексей упал набок. Ещё пинок, и Лёша свернулся калачиком, чтобы защититься.

Подошёл Дмитрич:

— Оставь мальца, — он схватил охранника за руку. — Мою семью в Макарихе загубили, теперь здесь изгаляетесь!

Охранник с силой оттолкнул Дмитрича и начал неистово пинать мальчика.

— Вставай! — яростно кричал он.

— Ах ты, гад! — Дмитрич мгновенно схватил топор и со всей силы рубанул охранника по голове, — это за всё тебе, сука.

Никифор и работавшие рядом замерли. А Дмитрич, не бросая топора и оглядываясь по сторонам, попятился и побежал в лес. Только его и видели.

Работа в лесу остановилась. Люди медленно подходили к убитому охраннику. Алексей уже поднялся и стоял рядом с отцом.

Наступившая в лесу тишина насторожила коменданта, ещё издали заметил он скопление народа.

— Что тут за сборище? — пробрался он к центру толпы и замер, увидев зарубленного охранника.

— Кто? — поднял голову комендант.

— Он в лес убежал, — сказал кто-то.

— Как это случилось?

Чуть помолчав, Никифор рассказал, как было дело.

— Ладно, пошли составлять протокол. А этого схоронить. Ты, ты и ты, — выбрал он похоронную команду.

— Кто ещё видел? — снова обратился к толпе Николай Петрович.

— Ну, мы, мы рядом работали, — хмуро за всех ответил Иван Михайлович.

— Ты тоже пойдёшь, остальным работать, — приказал комендант.

Все стали расходиться. Жалели Дмитрича.

— Эх, хороший был мужик.

— Может, уцелеет, может, не сгинет.

— Дай-то Бог.

— Э-хе-хе.

Вечером работники спустились к реке — помыться, поужинать. Обсуждали случившееся.

— Мам, — Алексей протянул Анисье свои руки.

— Ох, сынок, — она взяла ладони сына в свои, опустила в них лицо и горячими слезами омыла кровавые от мозолей ладони.

— Ладно, мам, — засмущался парень.

— Иди, опусти руки в ручей, боль утихнет, — посоветовала мама, — да приходи ужинать.

Комендант молча наблюдал, с каким трудом измученные парни держали ложки опухшими пальцами.

— Ладно, пацаны, завтра отдыхайте. Но имейте в виду, только один день.

— Спасибо тебе, Петрович, — благодарили матери, чьи сердца разрывались от жалости за своих детей.

А дед Архип всё сокрушался о Дмитриче:

— Да-а, хороший был мужик.

— Почему был? Он же не умер, — возразили ему.

— Так ведь с нами больше нет его, вот и жаль. А этот злыдень сам напросился. Зло возвращается, вот и ему возвернулось.

После ужина работники сразу пошли спать, сильно устали. Первый рабочий день — самый тяжёлый. Вскоре раздался по всему шалашному посёлку дружный, крепкий мужской храп. Дети старались не шуметь.

На другой день Никола подозвал друга:

— Демидка, собери пацанов. Дело есть.

— Какое?

— Потом узнаешь. Жду в овраге.

Демид, хоть и был на год старше Кольки, ему уже полных семь лет исполнилось, но во всём слушался друга. Побежал собирать сверстников.

Когда все собрались, Никола заявил:

— Здесь будет наш штаб. Чуть что — сюда.

— А что за дело? — не терпелось мальчишкам.

— Надо одно место сравнять с землёй. Чуете, смердит?

— Не-ет, — не поняли пацанята.

— Что за место? — спросил Антон.

— А злодея вчера схоронили, слышали?

— Угу, — закивали ребята.

— Так вот, слушайте…

И Коля выложил свой план. Он хоть и был самый младший среди собравшихся, но его план всем понравился.

В этот же день ребята разобрали шалаш убитого охранника. Весь. Ни веточки не оставили, всё побросали в овраг. Чтоб ничто о нём не напоминало. А внизу, в овраге, развели огонь и все ветки сожгли. Взрослые пришли с работы, а место чистое. Комендант только покачал головой.

Как только спала утренняя роса, Дарья засобиралась в лес.

— Можно, я с вами? — спросила Лена.

Бабушка не прогнала, значит, можно. Сегодня они пошли на лесную поляну. Дарья внимательно разглядывала растения. Нашла листья подорожника. Лена заметила и тоже начала искать такие же листья. Нашла несколько крупных листочков, собрала из них букетик, показала Дарье: