Мой ГУЛАГ. Личная история

Именно поэтому главной целью проекта я вижу актуализацию памяти о репрессиях и системе ГУЛАГа.

Сегодня к проекту «Мой ГУЛАГ» может присоединиться каждый, кто хочет записать воспоминания своих родных или знакомых, пострадавших от репрессий. На нашем сайте размещено методическое пособие, оно поможет и в работе с технической стороной проекта (как правильно снять видео и записать звук), и с формированием списка вопросов и тем интервью. Сегодня проект принимает новые формы. Впервые музей издает материалы интервью в виде книги, этот формат поможет некоторым видеоматериалам, обойденным вниманием, стать востребованными. В проекте есть удивительные истории жизни, их рассказывают люди очень пожилые, воспринимать их на слух очень тяжело, а книга раскроет потенциал этих ценнейших свидетельств. Важной особенностью книжной публикации являются исторические комментарии, которые подготовила к каждому интервью историк, старший научный сотрудник ГМИГ Татьяна Полянская.

Снимая и редактируя такое огромное количество материала о людях, переживших репрессии, я поняла, что есть наиболее интересный и близкий лично мне тип человека, прошедшего через эту машину. Это люди, которые уже до лагеря четко понимали, в какой системе они живут, — мальчишки из послевоенных поэтических кружков, в своих стихах смеявшиеся над ограниченностью Сталина (Юрий Фидельгольц), бывшие военнопленные, воевавшие, видевшие и сравнившие то, как жили люди в Европе и в СССР, умеющие и знающие, как за себя постоять (Лев Нетто). Те, кто был арестован и отправлен в лагерь «за веру», «не отрекшиеся от Бога», к какой бы конфессии они ни принадлежали (Софья Федина, Алексей Арцыбушев, Павел Беженарь). Все они обладают редким чувством собственного достоинства, и никто из них ни в какой мере не является жертвой. Самое интересное, что все они ясно представляют, что стало со страной в результате репрессий и какой невосполнимый урон нанесен обществу. Только эта категория героев необыкновенно трезво оценивает нынешнюю ситуацию в стране и, несмотря на возраст и ограниченность в источниках информации, не подвержена воздействию какой-либо пропаганды.

Я пришел в «Мой ГУЛАГ» в 2013 году. Проект начался со съемки интервью с лагерниками, которые один за другим покидали этот мир. Выбирать героя не приходилось, они все были героями. Люди, пережившие длительное насилие и выжившие в каторжных условиях, хотели поделиться своим опытом, понимая, как важны будут для живущих «показания» свидетелей.

Для меня проект «Мой ГУЛАГ» — это долг. В стране, где более ста лет осуществляется геноцид собственного народа, нельзя жить, ничего не делая против этого.

Когда мы думали, как назвать проект, я предложил «Мой ГУЛАГ». Название пришло из английского, по аналогии с названиями социальных сетей — My Space , например. Хотелось, чтобы в названии было осознание человеком своей истории. Смысл названия должен был быть одинаковым на двух языках: «Мой ГУЛАГ» — My Gulag . Когда стали опрашивать респондентов, они почти все правильно понимали смысл названия и ассоциировали его с собственной биографией, с понятиями «мой крест», «моя Голгофа».

Что касается моего пути в проект, то в антропологических проектах я участвовал и раньше. Передачи и фильмы на основе прямых автобиографических интервью без дикторского текста, без ведущего в кадре считаю современным визуальным языком.

После окончания ВГИКа я десять лет работал администратором и редактором на телевидении и в документальных проектах. Монтаж меня увлекал с детства, когда он еще производился на пленке. Постепенно стал монтировать свои проекты сам, снимать как оператор. С темой ГУЛАГа столкнулся впервые в 2013 году. Незнание новой истории, непонимание масштабов репрессий и личной драмы людей можно заметить по первым моим интервью. Со временем и опытом приходило понимание. Чтение литературы, работа с архивными документами, просмотр хроники и постоянное сопоставление источников с устными свидетельствами дали объемную картину.

В 2013–2015 годах мне пришлось работать в Российском государственном архиве кинофотодокументов в Красногорске, отбирать хронику для проекта и для новой музейной экспозиции. Тогда я впервые осознал масштаб подневольного труда в нашей стране. Это были записи процессов 30-х годов по «делу Промпартии» и «шахтинскому делу». Бесконечные, до горизонта, нефтяные вышки, угледобывающие шахты, тяжелый труд — вот то, что фиксировала камера. В довоенной хронике о Колыме — масштабные работы по добыче руды заключенными, все вручную.

Затем экспедиции на Колыму и на Чукотку, организованные Музеем истории ГУЛАГа, позволили увидеть все это своими глазами. Разрушенные, заросшие лесом лагерные бараки, прииски от Колымской трассы до горизонта, пробитые тоннелями насквозь горы, выброшенная на склоны пустая порода, ржавое оборудование. Варварская эксплуатация природы и человека.

Первые два-три года в проекте было тяжело. Часто мы снимали людей, у которых не осталось близких. Тогда в музее еще не было социально-волонтерского центра, и приходилось помогать хоть чем-то. Зачастую выполнять ту работу, которую обязана делать соцзащита.

У нас не было необходимой видеотехники, снимали на свои камеры, монтировали дома на собственных монтажных. В какой-то момент всем стало очевидно, что в проект стоит вкладывать средства, хотя бы в съемочное оборудование.

Для меня проект «Мой ГУЛАГ» — это возможность снимать прямые многочасовые автобиографические интервью с людьми, имеющими уникальный опыт выживания в тоталитарном обществе. Большинству героев проекта за восемьдесят. В их рассказах о жизни, о выборе постепенно проступает настоящий человек, который не сдался, не струсил, заступился за другого, помог без всякой выгоды, человек, руководствующийся лишь верой во всепобеждающие добро, правду и справедливость.

В проект «Мой ГУЛАГ» шесть лет назад меня позвала моя однокурсница по режиссерской мастерской Людмила Садовникова. Тогда еще не было студии визуальной антропологии при Музее истории ГУЛАГа, не было профессиональной техники, монтажного оборудования, системы хранения и прочего, они с Антоном Андросовым начали снимать своих первых героев. Но уже тогда была уверенность, что это важный проект и его качественная реализация требует серьезных ресурсов. Я в то время окончила Высшие курсы сценаристов и режиссеров, поступила в кинооператорскую лабораторию Московской школы нового кино и снимала документальные фильмы. Наверное, это главное, что резонировало тогда внутри. Мне казалось, что мы с Людмилой «смотрим в одну сторону».