Дуглас Локвуд - Я — абориген

Сейчас на реке Ропер нет полигамии, но даже среди алава сохранилось много стариков, имеющих больше одной жены. Обычно на склоне лет они женятся вторично на давно обещанной им молодой девушке, лишая ее таким образом возможности вступить в брак с молодым человеком, который мог бы этого захотеть.

Бывает, что двое мужчин из подходящих семей хотят жениться на одной и той же девушке. У Анны, например, могло быть несколько претендентов на ее руку. К счастью, никто не оспаривал мой выбор, иначе неизбежно последовала бы кровопролитная борьба с применением копий, бумерангов и нулла-нулла.

Если в племени возникает треугольник, то мужчины дерутся, пока один не убьет другого или не ранит его так сильно, что у того надолго пропадает охота жениться. В такой драке, свидетелем которой я был, один абориген как-то копьем пробил позвоночник другому. В Центральной Австралии я видел людей из племен вайлбри и питжантжарра, тела которых были исполосованы шрамами от ран, полученных в сражениях из-за женщин.

Мужчина может также получить жену, околдовав приглянувшуюся ему избранницу. Для этого он, подобно Ромео, поет любовные песни тжарада, танцует перед ней и, произнося ее имя, плюет на маленькую символическую гуделку иррибинджи, пока женщина не поддастся гипнозу. С ней происходит то же, что с белой девушкой, которой вскружили голову знаки внимания: цветы, лирические стихи, дорогие подарки и прочие тжарада белых людей.

Применив все средства обольщения, чернокожий Лотарио крутит на веревке иррибинджи до тех пор, пока та не сломается. Подобно гаданию на лепестках ромашки: «любит — не любит», это верное предзнаменование того, что женщина готова изменить своему законному мужу. Затем домогающийся любви надевает на голову девушки ленту из коры камедного дерева. При виде ее избранница впадает в гипнотический транс. Она не сводит глаз с мужчины и становится покорной, словно глина в его руках.

— Слушай! Завтра вечером, когда выйдет луна, мы встретимся у Места лилий, — говорит он.

— Завтра вечером?

— Хорошо.

Мистическая сила мужчины заставляет ее идти. Пока муж спит, она покидает его костер. Уходит так же, как девушкой пришла сюда: без воды, без пищи, в единственном ситцевом платье, которое будет носить, пока оно не истлеет. В состоянии дурмана, заглушающего ужас, который охватывает ее ночью, особенно в лесу, населенном духами, летит она на свидание. Навстречу ей от Места лилий движется тень. Не успевает мужчина произнести ни слова или дотронуться до женщины, как она уже бросается на ложе из чайного дерева, горя нетерпением отдаться человеку, еще не ставшему ее мужем.

Утром, вместе с пылающим от оскорбления солнцем, над ними нависает угроза возмездия. Мужчина и женщина знают закон мунгу-мунгу: тот, кто похитил чужую жену, до захода солнца должен предстать с ней перед племенем. Таков закон.

И да будет Земля-мать милостива к ним!

Он, ставший ночью ее господином, как и подобает, идет впереди; она, женщина, шагает сзади тропою покорности. Они выходят из-за чайных деревьев, провинившиеся, но не согнувшиеся под тяжестью своей вины. Они знают, что нарушили закон племени, и смиренно ждут потока ругани, который сейчас на них обрушится. И копья, и бумеранги, и нулла-нулла, и камни…

Женщины кидаются на женщину, мужчины — на мужчину. В него бросают копья и палки — изворачивайся, защищайся из последних сил, если хочешь остаться цел и невредим! Женщину колют заостренными палками для копки ямса, бьют нулла-нулла, таскают за волосы. Но она, как и все женщины аборигенов, умеет обороняться, отчаянно отбивается и отругивается.

Когда запас оружия и ругательств у нападающих иссякает и сами они устают, женщину, покрытую грязью, истерзанную, истекающую кровью, возвращают «законному мужу», чтобы она испытала на себе его личный гнев, а «любовнику» приказывают:

— Убирайся! Забирай свое барахло и убирайся!

Уйдет он или нет, зависит лишь от силы его чувства и бесстрашия. Трус удалится немедленно, чтобы избежать дальнейших преследований, а человек решительный останется в пределах лагеря. Чтобы его не могли окружить, после наступления темноты он переходит с места на место, стараясь улучить момент и подать своей избраннице знак: «Сегодня на Месте крупного ямса!» Ему нужно только дождаться, чтобы в ответ она еле заметно кивнула головой.

В этот вечер на Месте крупного ямса они ждут луны.

— А теперь пойдем, — говорит мужчина, когда луна выходит. — Пойдем в другое место, подальше от племени. Мы не вернемся сюда никогда.

Сердцем она принадлежит ему, но родина ее здесь.

Сердцем он принадлежит ей, но родина его здесь.

Здесь, на земле предков, находятся их тотемы.

Здесь ее мать.

Здесь его дядя.

Вся их жизнь здесь, неразрывно связанная тысячами уз с жизнью племени.

В «другом месте» живут покойники, живые покойники, покинувшие свое племя.

Он бормочет песню людей, лишившихся своего племени, панихиду по несчастным.

— Я готова, — говорит она. — Иду.

Идут они долго. Идут, идут… Отдыхают… Снова идут, идут… Отдыхают… И опять идут, идут… Отдыхают.

Усталые. Совсем без сил. Несчастные.

Несчастные, тоскующие по своей стране, но утешающие друг друга словами песни:

В глубине души они сохраняют надежду, что стоит им пересечь равнину за тихими водами и зелеными лугами, как тени их будут возвращены на реку Ропер, откуда они навсегда были изгнаны при жизни.

Они идут долго-долго и никогда не возвращаются. Закон велит возвратиться в первый день после побега. Они подчинились закону. Но закон ничего не говорит о втором дне. Теперь им не грозят преследование и месть племени. В конце концов они придут на ферму или на шахту, где за свой труд смогут получить еду, табак и огненную воду… Но платить придется безграничным унижением и отказом от привычного образа жизни. И женщина поступится своим телом, а мужчина — своей душой.

Вступление в брак регулируется у нас родственными отношениями по линии отца. Соблюдать эти правила обязательно. Но они имеют и свои преимущества.

Мужчинам всех племен, живущим на реке Ропер, не разрешается до и после вступления в брак смотреть на свою тещу или разговаривать с ней! Это сберегает нам массу энергии — ведь теща есть у каждого мужчины чуть ли не с момента его появления на свет!

Древние законодатели установили этот закон скорее всего после особенно бурного периода разлада с тещами. Эти же мудрецы настояли на том, чтобы запрет действовал на протяжении всей жизни человека. Он и сейчас тщательно соблюдается [29] Взаимное отчуждение тещи и зятя — одна из форм налагаемых обычаем ограничений в отношениях к родне жены или мужа — широко распространено не только в Австралии, но и у многих других народов. Обычай этот пытались объяснить различным образом. Существует мнение, что он возник как мера предотвращения половых связей между лицами, которым, согласно нормам обычного права, запрещено вступать в такие отношения. .