Андрей Васильев - Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

Уважаемый господин Волчек, я хотел бы прежде всего объяснить мотивы моего обращения в полицию и многолетнего бодания с дубом российских правоохранительных институтов.

В мае 2011 года Русский музей окончательно подтвердил, что я купил при посредничестве Шумакова у Баснер фальшивую картину. Одновременно — частным образом — мне предложили ликвидировать документальные следы официального пребывания фальшивки на экспертизе и получить от сотрудников музея неофициальное заключение о подлинности, чтобы я мог продать фальшивку и компенсировать ущерб. Мне эта инициатива показалась неприемлемой, потому что я не торгую подделками и потому что сама фальшивка была изготовлена с музейного оригинала, который не выставлялся и не публиковался, что, как ни крути, возмутительно. И имеет большое общественное значение. Ведущий музей национального искусства не может быть эталонной базой для подделок.

В разговоре со мной Баснер заявила, что в музее находится фальшивка, а она продавала настоящую картину. Как Вы понимаете, выбор между ролями скупщика краденого и покупателя подделки не для всех под силу. Все дальнейшие события диктовались не мной, а тем сопротивлением, которое оказывалось музейщиками, полицейскими и прочими вольными или невольными участниками этой драмы моему вполне законному желанию вернуть свои деньги и возвратить подделку жуликам.

Одновременно, разумеется, все отчетливее вставал вопрос, а каким же образом, кем и когда была изготовлена эта подделка.

Следствию пришлось преодолевать рубежи коллективной обороны, которую язык не повернется назвать корпоративной солидарностью, а только круговой порукой.

Книга господина Золотоносова — я могу судить о ней лишь по статьям, читанным мной в журнале «Город 812» — представляет собой очевидно наиболее полное собрание всех этих плутовских уловок, направленных на то, чтобы уйти от ответственности.

Самой яркой страницей в этой эпопее является, безусловно, привлечение в качестве «чистильщика» эстонского уголовника Аронсона.

Я мог бы согласиться с суждением Золотоносова о моем аморализме, потому что у нас с ним и его референтной группой действительно разная мораль. И разные представления о добре и зле.

Если Вам будет угодно, я охотно дам аргументированный комментарий относительно каждого конкретного суждения, но пока ограничусь лишь одним. Золотоносов неоднократно подчеркивал, что я «хочу посадить Баснер на 10 лет».

Легко поднять мои высказывания, опубликованные за последние годы, доказывающие, что я являюсь принципиальным противником лишения свободы за ненасильственные преступления. Вот, например:

Андрей Васильев: «Видит бог, я сделал все, что в моих силах, чтобы эта история оставалась в рамках гуманитарного поля. Я не арестовываю людей, я частное лицо, и я никоим образом не повинен в том, что сейчас случилось с Еленой Баснер. Кроме одного обстоятельства: что я в свое время написал заявление в полицию, потому что я считал тогда и считаю сейчас, что стал жертвой мошенничества. <���…> Я являюсь принципиальным противником содержания под стражей людей, которые обвиняются или подозреваются в ненасильственных преступлениях. https://slon.ru/russia/delo_ eleny_basner_za_chto_sudyat_iskusstvovedov_v_peterburge_-1053097.xhtml

Кстати, Золотоносов нигде не упоминает в обширном интервью, что суд второй инстанции изменил приговор Дзержинского суда, предоставив мне право отстаивать свои права в гражданском суде.

Напомню, что госпоже Баснер был предъявлен иск на 16 миллионов. На мой взгляд, это судебная кодификация ее действий как продавца подделки, а не постороннего объективного эксперта, совершившего непреднамеренную ошибку.

С уважением,

Андрей Васильев

От: Dimitri Voltchek <���…>

Дата: воскресенье, 14 августа 2016 г., 23:46

Кому: Andrey <���…>

Тема: Re: интервью Золотоносова

А какой, на Ваш взгляд, резон у Золотоносова так искажать ситуацию?

On 15 Aug 2016, at 10:32, Andrey <���…> wrote:

Доброе утро! Я далек от того, чтобы видеть в «методологии» Золотоносова корыстные мотивы. Хотя люди, стоящие за Баснер, безусловно должны быть ему благодарны.

Я также далек от демонизации самой Баснер. Она во многом оказалась заложницей обстоятельств, собственного легкомыслия и неразборчивости в связях.

В этой истории есть своя диалектика, которую часто не улавливает посторонний читатель, видящий ситуацию «здесь и сейчас».

Когда я обратился в полицию, а «друзья» Баснер поставили ей Аронсона, то все должно было замкнуться на иностранце, давшем объяснение, что это его фамильная картина, принадлежавшая его бабушке.

Представьте себе, каких титанических усилий стоило ПРОЦЕССУАЛЬНО доказать, что в этой семье никогда не было никаких картин, что он не пересекал границу.

Что фальшивка могла быть изготовлена только с музейного эталона, что сам эталон подвергался непонятным вмешательствам!

Что в музее проводилось нелегальное фотографирование и т. д.

Представьте себе, что все выводы относительно музейной вещи удалось закрепить в судебных экспертизах. И все эти экспертизы радикально противоречили музейным официальным письмам, которые они писали в Минкульт.

Дав показания об Аронсоне, Баснер, когда ее задержали, оказалась их заложницей и была вынуждена держаться их до конца.

В результате получились отмеченные судьей в приговоре неустранимые противоречия, которые по закону были истолкованы в пользу обвиняемой.

Хотя можно было их истолковать и как преступный сговор. Это мнение прокуратуры и следствия.

Так вот, о Золотоносове. При первой и единственной нашей осмысленной встрече, когда я давал ему интервью, он мне сказал, что его совершенно не интересует событие преступления, а он заинтересован в том, чтобы вытащить Баснер.

Мой ответ, что Баснер сама по себе никого не интересует, а нужно лишь, чтобы она дала показания на тех персонажей, что принесли ей картину, его не очень устроил, потому что при таком раскладе Баснер все равно оказывалась на скамье подсудимых.

Я думаю, что его позиция продиктована примитивной структуризацией российского общества, разделенного на «наших» и «ненаших». Де-факто антропологическая «дуальная организация».

Для него коллективная идентичность группы, спаянной крепкими сверстническими, ценностными и даже органическими признаками, значительно выше каких-то мелких прегрешений одного из членов на стороне.

Не знаю, как в книге, но в статьях в самых ответственных местах он явно злоупотреблял местоимением «мы». Таким образом, угроза Баснер де-факто воспринималась как угроза целой группе, что теоретически действительно могло быть с учетом наших СМИ определенного толка. Меня эта перспектива тоже тревожила. Азадовский, который прекрасно знает всю историю с самого начала и с которым я перестал разговаривать после того, как он начал писать доносы депутату Вишневскому с целью повлиять на позицию «Новой газеты», сказал мне в начале истории, что даже если я прав, то мне лучше просто помолчать, потому что такие обвинения влекут за собой угрозу обвинений интеллигенции как группы.