Сергей Носов - Книга о Петербурге

Что отразилось бы на их лице — удивление? недоверчивость? может быть, страх?

В самом деле, даже безотносительно архитектурных метаморфоз, посмотри мы глазами тех людей на реалии нашей повседневности — ну вот хотя бы на транспорт и моду, — впечатление будет ведь сильное… С транспортом, впрочем, тут как раз было бы проще, наверное. Все-таки в начале прошлого века видел Петербург и первые автомобили на своих улицах, и даже первые самолеты в своем небе (авиатор Руднев нарезал в 1910-м круги над куполом Исаакия, а через несколько дней весь город, запрудив Невский, хоронил авиатора Мациевича, первую жертву российского неба); так что при общей вере в технический прогресс замещение в столетней перспективе лошадей загадочными машинами встретили бы, думаю, с любопытством, но сдержанно. А вот что касается моды… Особенно одежды для дам. Возможно ль такое, чтобы дамы в будущем надели мужскую одежду?.. Брюки!.. И чтобы юные барышни выходили в том, чему и слова (пока еще) нет, но означать оно будет «укороченные штаны, открывающие целиком бедра»?

Или вот, например, обязательно взгляд оттуда отметил бы, что мы, здешние и теперешние, практически не замечаем: небо-то у нас все в проводах!.. А мы и в самом деле не видим их, когда ходим по улицам, — взгляд наш замылен. Троллейбусные, трамвайные, телевизионные, интернет-провода… Последних особенно много сейчас. Именно сейчас. В данный — зафиксированный — момент петербургской истории паутина из проводов действительно одна из особенностей этого города, почти достопримечательность, но только для того, кто знает о ней и умеет разглядывать ее причудливость. Судя по всему, достопримечательность — временная. Загонят же когда-нибудь хотя бы коммуникационные линии под асфальт, как это сделано в других городах. И никто не вспомнит о них, как о прошлогоднем снеге. Разве что фотографии будут кого-нибудь потом (так же, как если бы попали в руки петербуржцев прошлого века) смущать необъяснимостью перечеркиваний вкривь и вкось петербургских небес.

Но это все несущественно. Так же как по большому счету асфальт вместо брусчатки.

Есть модальности поважнее.

Вообще-то, сопоставление старых и нынешних снимков оставляет двоякое ощущение. С одной стороны, кажется, город вроде бы сохранил лицо, не успел сильно состариться, умудрился не подчинить свою внешность увлекающимся костоломам и безумствующим косметологам. С другой стороны, все печальнее, чем могло бы быть, и сколько угодно примеров бессмысленных утрат и сомнительных обретений. Но с этим как раз все понятно, была греческая церковь — стал БКЗ. Не все просто как раз там, где госпожа Необратимость как будто обошла территорию. Как будто ничего и не было. А как же не было, когда было много чего?..

Виды на Троицкий собор, запечатленные с вековым промежутком. На старом снимке, приглядеться, человек переходит улицу — 1-ю Роту (так называлась), на новом — приглядеться, кто-то ловит такси — на той же улице, только теперь на 1-й Красноармейской. Кроме названия улицы и некоторых деталей, существенных изменений, кажется, нет. Памятник на месте — колонна Славы, и собор как стоял, так и стоит. На самом деле это не та колонна Славы, та, мимо которой прошел человек с 1-й Роты, была собрана из настоящих турецких трофейных пушек — более ста орудий, а эта, рядом с которой кто-то ловит такси, — копия, новодел, и пушки там сымитированы горельефом чугунным. Человек с 1-й Роты, взглянув на фотографию из будущего, не поверил бы: как — не та? А та куда деться могла? — Ту в 1930-м отправили на переплавку. — Зачем? — Затем. Долго объяснять. Длинная история.

Отправили в 1930-м на переплавку колонну из настоящих пушек, чтобы через 75 лет установить макет в натуральную величину?

Да, именно так.

Получается, это не столько памятник победе в Русско-турецкой войне, сколько памятник тому памятнику.

Да и с Троицким собором не все просто. Это он сейчас похож на прежний. А ведь стоял десятки лет без крестов. Был склад, а не собор. А во время войны (Какой войны? — Ну, была война. Длинная история — объяснять долго…), во время войны в подвалах его размещался штаб пулеметного полка ПВО (тоже сразу не объяснишь…). А еще купол сгорел, уже на нашей памяти… потом реставрировали. А по снимкам судить — как будто ничего не случилось.

Или вот Знаменская площадь. Здесь, наоборот, все изменилось до неузнаваемости. Хотя много зависит, конечно, от выбора ракурса.

Современник первых аэропланов, можно представить, терялся бы в догадках, что это значит: на снимке из будущего, XXI века вместо памятника царю-миротворцу стоит высокий гранитный обелиск со звездой на вершине, а на месте Знаменской церкви — какое-то странное сооружение, отдаленно напоминающее храм непонятного вероисповедания. Относительно второго сообщаем: это станция метро «Площадь Восстания». Да, объяснить трудно. Как бы храм, но наоборот. У храма купола возносятся к небу, а тут движение вниз — под землю…

А вот другой ракурс, та же площадь, но без радикальных перемен. Современник первых аэропланов немедленно различит гостиницу «Большую Северную» — она вполне узнаваема. Правда, это она сейчас узнаваема, а еще не так давно выглядела по-другому, потому что ее переделали, изменили фасад, а сейчас она внешне опять похожа на себя прежнюю, потому что ее переделали еще раз — в обратную сторону. И вообще это другая гостиница, не «Большая Северная», а «Октябрьская». Современник первых аэропланов удивился б, конечно: почему «Октябрьская»?.. а не «Январская»?.. не «Июльская»?.. Неужели работает лишь в октябре?.. Нет, не поэтому. Объяснять долго.

Но что означают эти слова — большими литерами над крышей гостиницы (между прочим, без буквы «еръ»): «ЛЕНИНГРАД — ГОРОД-ГЕРОЙ»? О чем это? «Город-герой» — как это понять современнику первых аэропланов? И что такое есть Ленинград? (Или Ленинградъ, согласно орфографии Грота?) Современник первых аэропланов может еще поверить в «Петроградъ» (допустим, 1914-й пока не наступил…), но «Ленинград» — что за странное имя? Откуда это?

А вот оттуда. Оттуда же, что и «Площадь Восстания».

Очень вероятно, что площади Восстания возвратят прежнее имя, и это может случиться в любой момент. И будет так, будто ничего и не было. Будто всегда была площадь Знаменская.

Вот Невский проспект, он и тогда был Невский проспект, и сейчас — Невский проспект. И сколько бы ни смотрел современник первых аэропланов на теперешнюю фотографию Аничкова моста, ничто ему не подскажет, что Невский проспект 25 лет был проспектом 25 Октября.

А вот Садовая улица, которая и сегодня Садовая улица, была, между прочим, двадцать один год улицей 3 Июля.

И т. д. и т. п.

Санкт-Петербург, который и теперь Санкт-Петербург, побыв Петроградом, жил еще действительно как Ленинград — срок, практически равный среднему возрасту человеческой жизни, 67 лет.