Анатолий Никифоров - Золотая нить Ариадны

Не будет преувеличением сказать, что большинство граждан России и Германии с удовлетворением восприняли окончание холодной войны и налаживание нормальных партнерских отношений между нашими странами. Большинство, но далеко не все. Есть еще немало желающих плеснуть ложку дегтя в процесс потепления этих отношений, используя в этих целях явно надуманные факты, связанные с войной.

И, чем дальше время отделяет нас от тех трагических и героических событий Великой Отечественной войны, тем активнее, злее и беспардоннее становятся перья западных фальсификаторов истории Второй мировой войны. В общем-то, цель фальсификаторов понятна: делается попытка не только вытравить из сознания молодежи все позитивное, что было сделано Страной Советов, но и бросить тень на народ и армию, которые спасли мир и цивилизацию от коричневой чумы.

Недавно мне попалась в руки статья из журнала «Арена» (издается в Германии на русском языке для русскоязычного населения) № 10 за 2004 год «Горе побежденным» с подзаголовком «Кровавые злодеяния Красной Армии против военнопленных вермахта». В ней говорится об издании мюнхенским историком В. Зейдлером книги о преступлениях Красной Армии в отношении пленных солдат фашистской Германии. В книге со ссылками на свидетелей утверждается, что «красноармейцы расстреливали немецких солдат в могилах, ошпаривали кипятком, выкалывали раненым глаза, на допросах вырывали языки, сдирали кожу с голов, связанных солдат закалывали штыками». В подтверждение приводятся такие «факты».

Из дела № 047 18 июля 1941 года: «У села Кородонка было найдено пятеро немецких солдат, которые были убиты русскими, хотя ясно было видно, что они были ранены, поскольку были перевязаны немецкими санитарами. 10 августа у с. Луга было найдено по меньшей мере восемь трупов солдат разведбатальона, у которых отсутствовали глаза и были проломлены черепа».

Из дела № 050: «…в г. Могилеве во дворе областного Управления НКВД было найдено 15 трупов немецких солдат, погибших в результате дикого насилия».

Из дела № 051: «…лейтенант фон Мош в протоколе от 16 сентября 1941 года в качестве свидетеля подтверждает, что он нашел труп обер-ефрейтора В. в Днепре. Оба глаза В. были выколоты, а кожа с головы была содрана до половины черепа».

Из дела № 055: «…фельдфебель Мотес нашел вместе с сослуживцами северо-восточнее Умани возле села Каменечье 6 августа 1941 года четырех зверски убитых немецких солдат. Одному из них выкололи глаза, вырезали язык, рот на правой стороне разорван, зубы свободно висели во рту…»

Достаточно, наверное, этих страшилок, которые не только на ночь глядя страшно читать, но и днем от них мороз по коже пробирает.

Что можно сказать по поводу этих явно надуманных «фактов»? Читатель, наверняка, обратил внимание на то обстоятельство, что все приведенные примеры относятся к 1941 году, когда наша армия в условиях неразберихи и хаоса отступала по всему фронту. И когда было красноармейцам (обратите внимание — 18 июля) возиться с пятью пленными немецкими солдатами или снимать с них скальп, когда у самих главной была мысль — «быть бы живу» и не попасть в немецкое окружение? В эти месяцы, пожалуй, больше своих стреляли, чем немцев. Помните, по приказу Сталина за развал Западного фронта был расстрелян и генерал Павлов, и многие другие?

Можно допустить отдельные проявления жестокости к солдатам вермахта в 1943—45 годах, когда каждый советский человек, каждый красноармеец воочию убедился в том, что на нашу страну напали убийцы, грабители, насильники и мародеры, не щадившие ни женщин, ни стариков, ни детей. Я уже не говорю о коммунистах, комиссарах и евреях, которые подлежали уничтожению без суда и следствия. Поэтому если и были такие случаи со стороны наших солдат, то можно их понять, а поняв, и оправдать, поскольку они не могли побороть в себе чувство мести за убитых детей, родителей, за сожженные хаты, города и села. А сожжено было 1700 городов и 70000 сел.

Люди старшего поколения, и прежде всего участники войны, наверняка, согласятся со мной в том, что на подобные жестокости советский человек не мог пойти в силу своих высоких морально-нравственных принципов, заложенных в него еще с детских лет. Больше того, в предвоенные годы вся наша система идеологической работы, да и практические шаги советского правительства были направлены на укрепление дружбы с немецким народом и воспитание уважительного отношения к нему. Такое отношение к немцам диктовалось еще и тем, что наша страна не была готова к войне и советское руководство делало все для того, чтобы не дать немцам ни малейшего повода усомниться в нашем дружелюбии к ним, ибо четко представляло, кто готовится к нападению на СССР с запада и кто с востока.

Принципиально иной была идеология в фашистской Германии — расистская, человеконенавистническая, призывавшая к геноциду целых народов и национальностей. В ее основу был положен теоретиками нацизма постулат, определяемый понятием «унтерменш», т. е. недочеловек. Немцы — сверхчеловеки, а остальные — мусор.

Я не могу компетентно судить, насколько вредной и ошибочной была статья И. Эренбурга «Убей!», которая никак не могла спровоцировать наших солдат на жестокости в 1941 году, поскольку появилась она в июле 1942 года.

Коротко хотел бы напомнить читателю содержание этой статьи. В руках у писателя оказались три письма, найденные у убитых немцев. В одном из них говорится: «В Лейдене имеется лагерь для русских, там можно их видеть. Оружия они не боятся, но мы с ними разговариваем хорошей плетью…» В другом: «У нас здесь есть пленные русские. Эти типы пожирают дождевых червей на площадке аэродрома, они кидаются на помойное ведро. Я видел, как они ели сорную траву…» Третье письмо аналогичного содержания. Далее И. Эренбург дает оценку поведению этих «сверхчеловеков-нелюдей» и совершенно справедливо пишет, что «если ты не убьешь немца, то немец убьет тебя». «Убей немца! — это просит старуха-мать. Убей немца! — это молит тебя дитя. Убей немца! — это кричит родная земля».

Если к этому мы еще добавим, что статью писал представитель нации, которая по фашистским канонам подлежала поголовному истреблению, то мотивы писателя станут абсолютно понятными. (Кстати, статья позднее была осуждена как вредная.)

Чтобы не ошибиться в своих оценках, в процессе работы над этим очерком я обзвонил десяток своих знакомых — участников войны, и все они в один голос домыслы мюнхенского историка определили емкими словами «гнусная клевета».

Уместно будет подчеркнуть и то, что, знакомясь с мемуарами немецких военных, я также не находил ссылок на зверства советских людей в отношении германских военнопленных.