Георгий Куницын - Марксизм в России начинался со лжи

Маркс с искренней тревогой пишет, что Россия в самом деле может упустить «наилучший случай» избежания «роковых злоключений». Теперь уже известно, что, не пройдя через буржуазный строй сколько-нибудь полно, мы все равно не избежали бесчисленных «роковых злоключений»...

Но зачем и сегодня-то все еще мутить водичку вокруг совершенно ясных положений Маркса? Не пора ли подумать о душе? Можно ведь и опоздать, Раиса Павловна!

Разве Маркс прямо не заявил, что согласен с Чернышевским? А Вы именно этому его письму (от 1877 г.) приписываете, будто в нем и Маркс встал на «западнические» позиции по отношению к России...

Если тут вовсе и не память Ваша подвела Вас, то тогда волей-неволей приходится обратиться к моральной стороне таких суждений. Не уйти и от этого. Все-таки суд совести — высший суд.

Вам, конечно, не откажешь в последовательности. В 1973 г. я выписал вот какие Ваши утверждения: «Глубочайшим образом изучив социально-экономическое развитие России после 1861 г., К. Маркс и разделявший (?! — Г. К. ) его заключения Ф. Энгельс пришли (оба?! — Г. К. ) к выводу, что Россия не сможет (?! — Г. К. ) миновать капиталистическую стадию, и что капитализм, интенсивно формировавшийся пролетариат откроют для нас “новые перспективы и новые надежды” на завоевание социализма» (ж. «Новая и новейшая история», 1973, № 3, с. 17). Тут каждое слово — неправда: а) К. Маркс и Ф. Энгельс пришли к разным, а вовсе не одинаковым выводам, это ранее мною доказано; б) Маркс связывал свои надежды на Россию не с капитализмом и тем более не с пролетариатом. Последний, полагал Маркс, мог сложиться в России только на основе разрушения общины. Потом и — пролетаризации крестьянства. Это могло произойти лишь очень нескоро. Поэтому Маркс и видел для России альтернативу : путь без пролетаризации крестьянства. Без «язвы пролетариатства».

Если ограничиться периодом, который называем ленинским, то так ведь это и произошло: по инерции, даже и до 1929 г., «пунктом социального возрождения» России действительно стала община, восстановленная действием «Декрета о земле». Пролетаризация крестьян, впрочем, тоже позже произошла — но в бесконечно более жутких обстоятельствах, чем это мог предположить Маркс: удар, почти смертельный, по всем слоям крестьянства нанесла сталинская сплошная и насильственная коллективизация . Одних крестьян (самых зажиточных) она пролетаризировала, других (середняков и бедноту) закрепостила в казарме — колхозе. Это был уже особого рода — феодальный — способ подготовки страны к капитализации. В принципе Сталин — тоже по-своему самобытно! — действительно подготовил СССР к западноевропейским стандартам развития. Это, впрочем, особый разговор. Надеюсь, состоится и он. Каждый день нашей нынешней жизни приближает нас к этому.

Я понимаю, Раиса Павловна, — Вы ведь тоже оказались в казарменных для духа условиях. Могли ли Вы противиться «Краткому курсу»? В нем заявлено: «Плеханов развил и обосновал точку зрения марксистского материализма» (1951, с. 15).

Думаю, в нашем споре — не до личных обид.

Искренне желаю Вам всего самого доброго в Новом 1991 году.

Г. Куницын,

30. ХII. 1990 г.

Письмо четвертое

Ты долго ль будешь за туманом

Скрываться, Русская звезда,

Или оптическим обманом

Ты облачишься навсегда?

Ф. Тютчев

Глубокоуважаемая Раиса Павловна!

В предыдущих письмах я все еще не касался того, как, собственно, оказалось изъятым из сферы взаимодействия умов письмо К. Маркса к В. Засулич от 8 марта 1881 г. Что оно, несомненно, было утаено (и надолго!) — это я постараюсь показать в дальнейшем. Пока же моя задача — раскрыть обстоятельства, в которых письмо (да и вся концепция) Маркса о России не могло не исчезнуть .

В этом — свой трагизм... Если бы В. Засулич (при неясных поводах) не оставила его — незаметно — на квартире П. Аксельрода, оно, полагаю, все равно не фигурировало бы в работах Плеханова (по крайней мере, с тем его смыслом, какой в него был вложен Марксом). Тут властвовали роковые страсти. Я уже обращал внимание Ваше на то, как Плеханов именно подменял исподволь истинный смысл другого (аналогичного!) письма Маркса — в редакцию «Отечественных записок» от 1877 г. (Для читателя напомню: будучи не отправленным, это другое письмо было тоже передано группе «Освобождение труда» в 1884 г. Энгельсом.)

В политической борьбе, как известно, главенствует логика тех или иных политических интересов, а не мораль. Действия Плеханова и его группы, к сожалению, — не исключение из этого правила. В стремлении непременно победить Плеханов был непреклонен. Беспощаден. Бескомпромиссен.

Обратимся, впрочем, и сейчас к самому важному пункту — к тому, в чем, собственно, заключена суть взглядов Маркса на судьбы России. Как соотносится эта суть с движением истории нашего Отечества? Ведь появилось немало неофитов, и некоторые из них полагают, будто за исчезнувшим письмом Маркса о России вообще ничего серьезного не стоит — бумажка и не более! И тогда, мол, ничего не стояло (будто бы Ваш покорный слуга сегодня доказывает лишь роль бумажки, пусть она и принадлежит Марксу). Другие же, имея, может, и еще более облегченное представление об отечественной истории, высказываются в том духе, что и сама-то «русская» позиция Маркса заслуживает якобы опять-таки только того, чтобы не видеть в ней особой концепции. «Смелее (чем Маркс! — Г. К. ) оказался Плеханов: с привлечением минимальных статистических данных он заявил о победе (? — Г. К. ) в России капиталистического пути развития...» — так пишут Б. Интерберг и В. Твардовская (ж. «Коммунист», 1990, № 18, с. 92—93). А вот «Маркс прямого ответа не дал» (там же), — они заявляют это очень уверенно... Не видят, знать, греха... Не дал? Это-то и проверим!

Авторы, только что названные, идут далее Вас, Раиса Павловна... Вы все-таки сознательно не принижали Маркса — да еще с такой обезоруживающей непосредственностью.

А посмотрите, с какой поистине внутренней свободой от истины Б. Интерберг и В. Твардовская прогнозируют то, как бы и Ленин (согласно их понятиям) отнесся к письму Маркса к В. Засулич. «Да, В. И. Ленин мог и не знать о переписке», — пишут они. Кому, однако, неизвестно, что Ленин не только читал письмо Маркса в «Отечественные записки», но и писал о нем (конечно, и тут есть свои нюансы, о них потом)? Близкое же по смыслу письмо Маркса к В. Засулич, напротив, никак не могло быть ему известно (при чем же тут — «мог и не знать»?). Оно обнаружилось после того, как Ленин вообще утратил возможность читать, а опубликовано это письмо в СССР вообще после смерти Ленина. Зачем важничать подобной «осведомленностью»?

Б. Интерберг и В. Твардовская, меж тем, продолжают: «Допустим даже, что и предисловие ко второму русскому изданию “Манифеста Коммунистической партии” тоже осталось ему (Ленину) неизвестным. Ну и что? Сама-то идея возможности избежать капитализма, опираясь на общинный уклад, идея... которую разделял, между прочим, его любимый брат Александр, не могла быть для него тайной. Относился он к ней, как к чистой утопии».