Георгий Куницын - Марксизм в России начинался со лжи

Приводя в умело сконструированном им контексте и те положения Маркса, которые никто другой в такой контекст и вставлять бы не пытался, Плеханов ни на секунду не забывает о том, что главное для него — заставить читателя забыть о самобытности России. Словно бы она — нечто предосудительное... Он пишет: «Едва ли хоть один человек, понимающий значение международных отношений в экономической жизни современных цивилизованных обществ, может отрицать, что развитие русской общины “в высшую, коммунистическую форму” (Маркс) тесно связано с судьбою рабочего движения на Западе» (там же, с. 72).

Насчет «тесно» я уже говорил: у Маркса и в малой мере нет аспекта, будто судьбы России решаются на Западе... Мы теперь и видим, что во все свои судьбы втянулись мы сами... И все равно оставим пока бескавычные плехановские подтексты. Важно, куда направлены его устремления реально. Случайно ли, что и до сих пор их истинный смысл покрыт вовсе не только музейной пылью, но что охраняет их обусловленное всенародными бедами равнодушие общества к познанию действительных тайн истории?

Важно разобраться в том, а что же такое — русская социал-«демократия» в ее плехановском (потом и ленинском) варианте? Какое имеет она отношение к подлинному марксизму? Имеет ли? Не пора ли проснуться?

«Мы и сами не заметили, что наши теории завели нас в заколдованный круг неразрешимых противоречий», — попадает Плеханов в точку. «Свойственный русской общественной жизни ход вещей пришел в столкновение с ходом господствовавших в нашей революционной среде идей и тем вызвал новое умственное течение» (там же, с. 93).

В этом дело! «Новое умственное течение...» В каком, однако, направлении оно в России стало развиваться? Утверждается: в марксистском. Да нет! «Это новое умственное течение... — писал Плеханов, — до тех пор не отделается от свойственных ему теперь противоречий, пока не сольется с несравненно более глубоким и широким течением современного социализма». И далее: «Русские революционеры должны стать на точку зрения социальной демократии Запада и разорвать свою связь с “бунтарскими” теориями (курсив Плеханова. — Г. К. ) так же, как они уже несколько лет тому назад отказались от “бунтарской” практики (курсив Плеханова. — Г. К. ), вводя новый, политический (курсив Плеханова. — Г. К. ) элемент в свою программу. Сделать это им будет нетрудно, если они постараются усвоить себе правильный взгляд на политическую сторону учения Маркса и захотят подвергнуть пересмотру приемы и ближайшие задачи своей борьбы, прилагая к ним этот новый критерий » (там же, с. 94; курсив мой. — Г. К. ).

Итак, в направлении «современного социализма», по Плеханову, должна была пойти Россия. Он стал открыто утверждать именно эту идею в 1883 г. А то, что письмо Маркса с противоположным Плеханову содержанием, предназначенное и для него, Плеханова, в 1881 г., старательно в этот как раз момент скрывалось, — это говорит об отказе Плеханова от его народнической (мол, «несовременный» социализм) позиции в несколько более раннее время, чем обычно думают. Чтобы образовать группу «Освобождение труда» (1883 г.), надо было перед этим уже иметь новые убеждения. И Плеханов пришел на эти новые позиции в конце 1880 — начале 1881 г. Не позже.

Вслушаемся: «Русские революционеры должны стать на точку зрения социальной демократии Запада...» В сущности, ведь это вызов тогда уже покойному Марксу, который для того и писал свое письмо В. Засулич, отправленное им 8 марта 1881 г. (и рассчитанное на ознакомление с ним хотя бы «группы товарищей», от имени которых она к нему обратилась), чтобы их спасти от ошибочной ориентировки на западноевропейский капитализм. Предостеречь от рокового заблуждения.

Вот же где самый насыщенный историческим электричеством пункт, в котором разошлись в трагически противоположных направлениях линии развития не только возникавшей тогда российской социал-демократии, но и всего общественного сознания одной из величайших стран, призванной играть, несомненно, самостоятельную роль в мировой истории!

Что же в действительности высказал Плеханов? Во-первых, он именно противопоставил (это я уже отмечал) крестьянство и пролетариат России — по их отношению к будущему страны (и будущему их самих). От имени Маркса, который (в отличие от Энгельса) никогда ничего подобного не утверждал, а, наоборот, считал «архаический» крестьянский социализм уцелевшей разновидностью социальной справедливости, Плеханов провозгласил единственно возможной формой научно обоснованного социализма всецело то безэксплуататорское общество, которое будет установлено, когда капитализм и в России уже исчерпает себя (а не просто лишь начнет в ней развиваться — наряду с общинным строем и в его недрах, как это уже тогда наблюдалось).

Мы сейчас видим, насколько это оказалось далеким от реальности. Идеи Маркса, содержавшиеся в его письме от 8 марта 1881 г., были в данном случае объектом отрицания... Попробуйте же опровергнуть это!

Во-вторых, Плеханов, в сущности, перевернул с ног на голову трактовку самого отношения различных направлений тогдашней русской революционной мысли к марксизму. Он перенес на русскую почву — в самом прямом смысле — именно «западный» аспект марксизма. Поскольку выдвинул на передний план рабочий «социализм» в России, где до такового нам и нынче-то дорога прояснилась не больше, чем во времена Плеханова. Несгибаемый это доктринер, умевший, однако, по-сократовски пользоваться противоречиями во взглядах своих противников. Ироничный, как Сократ…

Полюбуйтесь, как его диалектика переходит в софистику, убийственную не только для его оппонентов, но со временем и для него самого. Последнее стало очевидным со слишком большим опозданием. Вот одно из этих мест. «Неверное понимание тех или других положений современного социализма, — читаем в первой большой работе его, — не составляет еще главного препятствия для окончательного выхода нашего революционного движения на путь, проложенный рабочим классом Запада. Ближайшее знакомство с литературой “марксизма” покажет нашим социалистам, какого могучего оружия лишали они себя, отказываясь понять и усвоить теорию великого учителя “пролетариев всех стран”. Они убедятся тогда, что наше революционное движение не только ничего не потеряет, но, напротив, очень много выиграет, если русские народники и русские народовольцы сделаются, наконец, русскими марксистами , и новая, высшая точка зрения примирит все существующие у нас фракции…» (там же, с. 95—96; курсив мой. — Г. К. ).

Изощреннейшая демагогия, ибо Маркс-то был убежден как раз в обратном: если и действительно что-либо играет роль научной теории исторических судеб России (а тем самым является пусть не полным вариантом марксизма для этой страны, но все же определенным эквивалентом его), то это пророческое учение Н. Г. Чернышевского, а также учение о «русской альтернативе» самого Маркса. При чем же тут «западный» вариант марксизма, который с невиданным напором предлагал тогда Плеханов? Вслед, правда, за Энгельсом. Плеханов превратил этот свой «марксизм» во всеобщую доктрину для стран (прежде всего — России), которым он, по логике Маркса, в действительности был противопоказан... Теперь все это видят.