Василий Карасев - Битва за Клин

Северная группировка действовала с достаточно ограниченными целями: проведение разведки, поиски, частное наступление в направлении Огурцово – Борцино. Все эти действия должны были вестись севернее Московского моря.

Правая группа действовала между Московским морем и центральной группой. Ее задачей было прикрытие этой группы с севера и содействие ей в овладении Клином. Уже в первый день операции она должна была достигнуть линии Октябрьской железной дороги на фронте от Ново-Завидовского до Решетникова.

Центральная группировка решала главную задачу: овладение городом. 365‐я стрелковая дивизия совместно с 8‐й танковой бригадой охватывала его с севера, а 371‐я стрелковая дивизия с 21‐й танковой бригадой наступала на восточную окраину. По окончании сосредоточения к этим соединениям должна была подключиться 379‐я стрелковая дивизия. Однако в реальности она использовалась в полосе правофланговой группировки. Задачей первого дня операции для 365‐й стрелковой дивизии было овладение районом Ямуги, а 371‐я должна была выйти в район Мал. и Бол. Щапово, Шевелево, Губино. Клин планировали взять на второй день наступления.

На участке, где действовала центральная группировка, имеется полоса танкодоступной местности, подходящая почти к самому городу. Некоторые затруднения должны были представить протекающая тут река Сестра и ее притоки. Но главным препятствием на этом пространстве стали два десятка сел и деревень, которые противник использовал в качестве опорных пунктов. И здесь главная надежда был на танки.

Согласно плану наступательной операции 30‐й армии 8‐я и 21‐я танковые бригады действовали в качестве эшелона прорыва [610]. Каждая из танковых бригад получила усиление за счет той дивизии, с которой взаимодействовала. Так, 8‐й танковой бригаде (на 19.00 4 декабря в ней имелось: танков Т-34 – четыре, Т-60 – один и Т-40 – один [611]) был придан 1‐й батальон 1215‐го стрелкового полка и 3‐я батарея 927‐го артиллерийского [612]. 21‐й танковой бригаде (на 6.00 6 декабря в ней было: танков Т-34 – восемь, Т-60 – два и Т-26 – один [613]) должны быть приданы 1‐й батальон 1233‐го стрелкового полка, батарея полевой артиллерии 1233‐го стрелкового полка, минометная рота 365‐й стрелковой дивизии и рота противотанковых ружей [614].

Фактически речь шла о создании боевых групп по типу тех, в составе которых часто сражались немецкие танковые части. Было ли это сознательной попыткой использовать опыт противника или реализовывалась собственная разработка – уверенно сказать нельзя. В любом случае эта идея не была последовательно проведена в жизнь.

С одной стороны, все не было продумано до конца. Так, танковой группе, которой предстояли действия на больную глубину при наличии естественных и искусственных препятствий, необходимо было придать подразделение саперов. Что же мы имеем в реальности? В самом начале наступления 8‐й танковой бригады произошел характерный эпизод, суть которого отражена всего в одной фразе в мемуарах бывшего командира танкового полка: «Саперов с миноискателями в полку нет, приходится нашим разведчикам обнаруживать мины штыками» [615].

С другой стороны даже те части поддержки, которые были приданы бригадам либо вовсе не появились (как случилось с минометчиками у 21‐й танковой), либо не могли действовать (как артиллеристы, которые в 21‐ю танковую бригаду прибыли, но без снарядов).

Левая группа войск обеспечивала прикрытие южного фланга ударной группировки и должна была поддержать наступление последней на Клин. В первый день операции предстояло взять Рогачево, а на второй день планировался выход группы на рубеж р. Лутосня.

В резерве у командующего армии оставались 107‐я мотострелковая дивизия (на 01.12.1941 имела 2671 чел.), 2‐й мотострелковый и 46‐й мотоциклетный полки и танковая рота.

Согласно отчету 30‐й армии «Разгром клинско-рогачевской группировки немецких войск» наступление планировалось «начинать внезапно без артиллерийской подготовки на всем фронте» [616]. Тот же тезис бывший командующий армией повторяет и в своих мемуарах. Можно сослаться и на воспоминания Г. И. Хетагурова:

«В этих условиях незачем было тратить на артподготовку все еще дефицитные снаряды и в какой‐то мере лишать себя преимущества внезапного удара по врагу. Куда выгоднее атаковать его втихую, ночью – захватить врасплох» [617].

Однако в приказе о наступлении такое решение не просматривается. Нет речи об отказе от артиллерийской подготовки даже на самом начальном этапе. П. А. Ротмистров говорил, что речь идет о наступлении «без продолжительной артиллерийской подготовки» [618]. Понятно, что это не то же, что «без артиллерийской подготовки», и ни о каких действиях «втихую» говорить нельзя.

В действительности согласно приказу на наступления артиллерия должна была выполнять все свойственные ей функции. Например, «подавить и уничтожить живую силу и огневые средства противника в основных центрах сопротивления» или «обеспечить атаку танков и пехоты путем мощного подавления всей артиллерией огневых средств противника на переднем крае, в глубине и на флангах». При этом было установлено время готовности к открытию огня: 6.00 6 декабря 1941 г. [619]

В результате начало наступления на левом фланге 36‐й моторизованной дивизии немцев выглядело как атака с предварительной артподготовкой: «Ночь проходит спокойно, сильный арт. огонь по всему участку. 5.45 ч. Налет орудий залпового огня по Архангельскому. 6.00 ч. атака неизвестной силы с танками и арт. подготовкой на Рябинки» [620].

И, наконец, были поставлены задачи авиации: до начала наступления прикрыть ударную группировку, дневными бомбардировками уничтожать противника в полосах наступления группировок армии и не допускать подхода резервов противника.

Перед центральными группировками 30‐й армии оборонялась 36‐я моторизованная дивизия немцев под командованием генерал-лейтенанта Ханса Голлника. Ее позиции протянулись примерно на 36 км от р. Сестра (в районе Трехденево) до Волжского водохранилища (в районе Вараксено). И на южном берегу водохранилища вблизи Ленинградского шоссе и севернее Сестры имеются открытые пространства, на которых расположено большое количество сел и деревень. Они были использованы немцами в качестве опорных пунктов. Только в одном месте обширный лесной массив полосой примерно в семь километров выходит почти к Ленинградскому шоссе. Через него от Головково на северо-восток проложена железнодорожная ветка, ведущая к Конаково. Никаких деревень в этом лесу нет, и немцам пришлось устраивать здесь полевую оборону с окопами и блиндажами. Она тоже была выполнена в виде опорных пунктов, промежутки между которыми перекрывались заграждениями и минными полями.