Александр Стесин - Африканская книга

«И потому даже у нас, слабых и грешных, есть надежда, есть еще шанс — быть может, последний — встать на путь праведный. Ибо сказано: „Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас“…» Проповедник продолжал говорить, но уже без убеждения, без огня. Что-то сломалось, лопнула какая-то пружина, и теперь все колесики крутились вхолостую. Но, так или иначе, проповедь требовалось закончить, поэтому он продолжал говорить, а толпа продолжала слушать.

И вдруг, прервавшись на полуслове, проповедник издал страшный вопль и начал метаться из стороны в сторону, как будто силясь высвободиться из чьей-то хватки. На его губах появилась пена. Продолжая кричать, он повалился наземь, но вскоре снова вскочил на ноги и побежал, а вернее поскакал, фыркая и прядая ушами, как лошадь. И, разбуженный этим криком и фырканьем, табот сдвинулся с места, а вслед за ним потянулись лошади, ишаки, клирики, паства.

1969–1973; 2013–2014

У входа в «Сакамангу» околачивался проворный портье, он и вызвал такси. Поглядел недоверчиво: «А разве у вас нет личного шофера?» Мы развели руками. Сегодня вечером шофера нет, мы его отпустили. Проворный портье щелкнул пальцами: сейчас все устроит. Исчез, появился через несколько минут и, поманив нас, ткнул пальцем в темноту одного из узких переулков, расходившихся лучами от кругового перекрестка. «Идите вон туда, видите? Такси ждет вас там. Идите, идите…» Вспомнилась сцена из фильма «Славные парни»: персонаж Де Ниро пытается заставить жену подельника зайти за угол, где ее поджидают головорезы. «Туда, туда… Да не бойся, чего ты боишься?» Выбора нет: так или иначе надо попасть обратно в гостиницу, а на улице — ни души, и бежать нам некуда. Вернуться в ресторан, из которого мы вышли? Искать там убежища, просить их о помощи? Но ведь они и подсунули нам этого портье. Я попытался изобразить уверенную походку — получилось на тройку с минусом. На ватных ногах шагнул в переулок. Алиса с Марвином поплелись за мной. На другом конце переулка действительно стояло такси. Кроме водителя в нем сидел еще некто в кепке поверх косынки (мода американских рэперов). Завидев нас, человек в кепке выскочил из машины, открыл нам двери и, обращаясь к таксисту, затараторил по-малагасийски. «…Азунау?» [232] Понял? (Здесь и далее в повести — малагасийский. Переводы с других языков оговариваются особо.) Таксист кивнул, и рэпер захлопнул дверь. «Bon voyage, messieurs-dames!» [233] Счастливого пути, дамы-господа! ( фр. ) Я откинулся на заднем сиденьи. После нескольких рюмок местного рома, выпитых за ужином, настроение было приподнятым. Разумный страх, на минуту охвативший меня в переулке, с готовностью уступил место пьяному благодушию. Я принялся разглагольствовать о жизни экспатов в Африке: дескать, что в Гане, что здесь европейцы оградили себя от всех и вся, десятилетиями живут в своих охраняемых резиденциях, не считают нужным учить местный язык… Сам я давно уже позабыл язык чви, которым в свое время кое-как владел, а малагасийский так толком и не выучил, несмотря на подготовительные курсы. Но это не мешало мне ощущать себя африканским путешественником со стажем. Алиса, тоже в подпитии, одобрительно урчала, делая вид, что внемлет моим речам. Марвин клевал носом. Время от времени трезвая мысль еще мелькала где-то на заднем плане: долго едем, дольше обычного. Правильной ли дорогой он нас повез? Не поймешь, по ночам здесь хоть глаз выколи. Мегаполис в полтора миллиона жителей, и ни одной улицы с приличным освещением. Хорошо еще, что костры жгут, от них хоть какой-то свет. Какой-никакой. Зловещий. Зловещий отблеск костра. Подозрительно долго едем. Или это ром «Нуси-бе» так влияет на восприятие времени и пространства? Пространство-время, искривленное алкоголем. При въезде в тоннель (что-то не припомню в нашем районе никаких тоннелей) в моторе заскрежетало, автомобиль взбрыкнул и резко остановился. В темноте было полувидно, полуслышно, как какая-то жизнь раздраженно всколыхнулась в ответ на наше вторжение. Жители тоннеля. Достав из бардачка фонарик и гаечный ключ, водитель вылез из машины, поднял крышку капота. «Что случилось?» «Погодите », — буркнул он. В конце концов его развалюха завелась, но, не проехав и ста метров, снова заглохла. На сей раз водитель не стал ломать комедию с починкой. Даже не потрудился выйти из машины. Он явно чего-то ждал. Чего или кого? Долго гадать не пришлось: через минуту темноту тоннеля прорезали два луча, послышались размноженные пещерной акустикой голоса. Полицейский патруль. Посветив мне в лицо фонариком (первым делом жертву необходимо ослепить), человек в форме потребовал паспорта. У Алисы паспорта при себе не оказалось.

— Говорите по-французски?

— Нет, — соврал я.

— Ну а я не говорю по-английски, — продолжил он по-французски, мигом раскусив меня и давая понять, что такая игра не пройдет. — Вам, должно быть, известно, что перемещаться по городу без паспорта запрещено.

— Что он говорит? — вскинулся спросонок не говорящий по-французски Марвин.

Говорит, что мы влипли. Сейчас нашу попутчицу загребут в ментовку, ночь ей придется провести за решеткой. Нельзя ли как-нибудь все уладить на месте? Полезные малагасийские фразы: «Я ничего не нарушал» («Ци нандика ни лалан ау»), «Можно я просто заплачу штраф?» («Мети мандуа сазин, азафадь?»). Ну нет, лучше говорить по-французски, не давать ему еще одного козыря. «Est-ce qu’on peut simplement payer ici?» [234] Нельзя ли просто заплатить на месте? Полицейский изобразил негодование: уж не хочу ли я дать ему взятку? Да нет, это не я, а он от нас что-то хочет, так пусть скажет, что именно. В ответ на это полицейский равнодушно пожал плечами. Он уже все сказал: сейчас заберут в участок, а утром… Я не дал ему закончить. Я уверен, есть и другие способы разрешить ситуацию. Хорошо, согласился он наконец, сколько мы готовы дать? А сколько нужно? Ну, это мы должны предложить… У него был гнусавый голос и какая-то очень знакомая интонация. Так говорили бандиты в позднесоветских фильмах. Блатная интонация, сочетающая угрозу, издевку и жалостность («Ну, граждани-ин нача-альник…»). Так сколько все-таки нужно? Он назвал сумму: шестьдесят тысяч ариари. Я замотал головой: не больше сорока. «Ну пожалуйста, мсье, — протянул он уже без угрозы, — тридцать мне, и тридцать моему напарнику, пожалуйста… » Теперь это был не представитель власти и не жиган из банды «Черная кошка», а обычный попрошайка. С брезгливым видом, прикрывая этой брезгливостью все еще не отступивший страх, я протянул ему шестьдесят тысяч ариари. Около двадцати долларов. «Спасибо, мсье, приятного пребывания в Тане!» [235] Сокращенное название Антананариву. Теперь мотор такси должен работать исправно. Скоро будем в гостинице. До утра еще далеко, но в районе Амбанидия, где мы остановились, уже вовсю надрывает глотку петух.