Анатолий Терещенко - Отряды зафронтовой заброски

«Дорогой друже! Мы очень удивлены, что ты до сих пор не выполнил нашего поручения. Немцы войну проиграли, это теперь ясно всем. Нам надо срочно переориентироваться, а мы скомпрометированы связью с гитлеровцами. Батько не сомневается, что задание будет выполнено тобой в самое ближайшее время. Эта акция послужит сигналом для дальнейших действий против швабов».

После этого немцы арестовали и расстреляли 38 виднейших украинско-немецких националистов.

Кузнецову ставилась еще одна задача — по мере своей адаптации в Ровно создать условия для ликвидации гауляйтера Украины Эриха Коха, античеловеческие слова которого сначала покорежили, а потом взорвали славянское сообщество:

«Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли…

Украинцы — это оскотинившиеся русские, которые за идею Украинской Державы готовы зарезать даже свою фрау. Они — идеальные бойцы против Красной армии, но после подлежат тотальной санации, как самые страшные варвары».

Противодействовать Коху должен был Кузнецов, в совершенстве знающий немецкий язык и даже владеющий шестью его диалектами. Обер-лейтенант Пауль Зиберт дважды пытался ликвидировать палача. Первый раз на параде 20 апреля 1943 года в день рождения Гитлера. Но эта попытка провалилась, так как рейхскомиссар не прибыл на торжество. Второй выход на Коха оказался тоже неудачным: Кузнецов запросил личную аудиенцию у гауляйтера по случаю своей «женитьбы» на девушке-немке, роль которой артистически исполняла партизанка Валентина Довгер…

Они шли вдвоем по улицам Ровно. И люди зло смотрели им вслед. Некоторые произносили: «Шлюха!». А они делали вид, что ничего не слышат и не замечают, и даже слова не могли сказать в свое оправдание. Любая попытка объясниться была бы чревата гибелью и для них, и для всего подполья…

Есть смысл остановиться на этом эпизоде конкретней.

Как уже говорилось выше, Эрих Кох (19.06.1896-12.11.1986) столицей рейхскомиссариата Украины выбрал не Киев, а Ровно — понятно, подальше от фронта — более спокойно. Рейхскомиссариат «Украина» размещался в здании бывшей гимназии, в которой, кстати, учился великий русский писатель Владимир Короленко. Это здание находилось на бывшей улице Калинина, переименованной гитлеровцами после оккупации Ровно в Шлоссенштрассе. Здесь же Эрих Кох разместил и свою личную резиденцию, утопающую в деревьях большого парка, с цветниками и фонтанами, клумбами и дорожками, беседкой и бассейном с подогреваемой водой.

На территории рейхскомиссариата располагались также дополнительные сооружения: вилла для адъютанта, медпункт, кухня, казарма для личной охраны и псарня для дрессированных собак, возглавляемая обер-ефрейтором Шмидтом. Именно знакомство с ним помогло Николаю Кузнецову и Валентине Довгер встретиться с Кохом.

Для безопасности в саду рядом с беседкой были сооружены мощный бетонный бункер, подземные переходы, бомбоубежище, пулеметные гнезда и специальные, наблюдательные посты. В окружении виллы днем и ночью дефилировали переодетые в гражданское платье всякого рода филёры от эсэсовских и до гестаповских служб.

По натуре являясь трусом, он даже в своей столице — Ровно, бывал не часто. Как правило, показывался в ней наездами, — остальное время отсиживался в родовом гнезде на территории Восточной Пруссии. За период своего почти трехлетнего правления на Украине было уничтожено около четырех миллионов жителей и два с половиной депортировано в Германию в качестве «остарбайтеров». Такое поведение объяснимо боязнью широкого партизанского движения на Ровенщине и Волыни.

На одном из совещаний в Ровно 5 марта 1943 года он безапелляционно заявил:

«Мы народ господ и должны жестко и справедливо править. Я выну из этой страны все до последнего.

Мы должны осознать, что самый мелкий немецкий работник расово и биологически в тысячу раз превосходит местное население».

За жестокость «коричневого короля» Украины критиковал даже министр оккупационных территорий Востока сам Альфред Розенберг, призывая его «не быть таким зверем с украинцами».

Неслучайно советские органы государственной безопасности поставили задачу разведчику Николаю Кузнецову на устранение кровавого палача Украины.

Обер-лейтенант Пауль Зиберт, в образе которого выступал наш разведчик, 25 мая 1943 года оказался в ровенской резиденции рейхскомиссара Украины вместе с патриоткой нашей Родины, бесстрашной партизанкой Валей Довгер, которую он выдавал за свою невесту-немку. Прибыл Николай Иванович на прием якобы для получения благословения на брак с любимой женщиной.

На самом деле разведчик готовился осуществить возмездие. Однако привести приговор в исполнение Кузнецову не удалось — при беседе присутствовала многочисленная охрана, которая не спускала глаз с посетителей вместе с натренированными на людей немецкими овчарками.

Об этом эпизоде так вспоминал командир взвода партизанской разведки Борис Черный:

«Он сидел перед Кохом — он, советский разведчик, с пистолетом в кармане. Он мне, помню, рассказывал — у него в брюках лежал небольшой пистолет со специальными пулями. Исключено было даже руку сунуть в карман. А еще его надо было вытащить, взвести, нацелиться. А тут и овчарки. Да нет, ничего бы не получилось… Они умели охранять».

Не случилось удачи в совершении возмездия, — не было счастья, но несчастье помогло. Как описывал начальник разведки отряда «Победители» А. Лукин в документальной повести, основанной на рассказе Н. И. Кузнецова, Кох спросил обер-лейтенанта:

— Где вы были ранены?

Последовал «чистосердечный» ответ:

— Под Курском, господин рейхскомиссар. В связи с ранением я вынужден временно, до полного выздоровления, служить в тылу. С нетерпением жду возвращения на фронт, чтобы помочь моим друзьям по оружию и отомстить коммунистам за пролитую ими мою кровь.

— О, скоро вы получите удовлетворение за свою рану. Фюрер готовит большевикам сюрприз как раз в том районе, — произнес Кох.

От неожиданности Кузнецов чуть не привстал, — на стуле стало неудобно сидеть. Не может быть — или он ослышался? Нет-нет, это действительно произошло. Важное слово слетело с уст довольно-таки осведомленного человека. Подумать только — сам рейхскомиссар Украины и гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох в случайном разговоре с каким-то обер-лейтенантом выболтал стратегическую военную тайну о намеченной гитлеровской ставкой важной операции!

Едва ли Кох подозревал, что его беседа с одним из обычных посетителей с точностью до одного слова в тот же вечер станет известна вначале командованию отряда, а затем и Центру — Лубянке и Ставке Верховного Главного Командования.