Леонид Млечин - Югославская трагедия

Процветают валютные спекулянты. На центральных улицах молодые люди покупают и продают валюту в любых количествах. Курс доллара и немецкой марки постоянно меняется, и на этом можно заработать.

Менее легальный бизнес — кража автомобилей (иностранных марок) и торговля бензином на черном рынке. Иногда владельцу украденной машины звонит доброжелатель, желающий остаться неизвестным, и предлагает вернуть автомобиль за приличное вознаграждение.

За бензином очереди, в которых нужно стоять два дня, чтобы купить пятнадцать литров, положенные на месяц, по государственной цене. На черном рынке, разумеется, бензина хоть залейся. Бензин из машин сливают по ночам, поэтому все ездят с почти пустыми баками и добавляют понемногу из канистр, которые держат в крепко запертом багажнике. Водители возят с собой воронки и пропахли бензином. В очередях за бензином ругают ООН, американцев, немцев, русских, кого угодно, но только не самого главного человека в Белграде — президента Сербии Слободана Милошевича.

Формально он даже не первый человек в стране. У Союзной Республики Югославия есть президент, правительство и парламент, но их власть номинальна. Югославия состоит всего лишь из двух республик — большой Сербии и маленькой Черногории. И у президента Сербии Слободана Милошевича — больше власти, чем у президента Югославии.

Милошевич контролирует армию и государственный аппарат, где члены его партии назначаются на ключевые посты. Федеральное правительство ничем не управляет и полностью зависит от Милошевича.

Федеральный президент Добрица Чосич, бывший диссидент и умеренный сербский националист, еще в 1992 году вполне мог остановить Милошевича. В конце концов, это Чосич первым заговорил о национальных проблемах и Косово. Милошевич только подхватил его слова. Но Чосич — не политик. Он не пожелал составить Милошевичу конкуренцию и теперь сам висит на волоске. Милошевич распоряжается большинством мест в федеральном парламенте, и в любую минуту Чосич может потерять свой пост (президент Югославии избирается членами парламента).

Либеральная оппозиция подавлена. Она получила голоса столичных жителей. Но столица — это еще не вся Сербия. Симпатии провинции, сербских крестьян, достались Милошевичу и крайним националистам Воислава Шешеля.

Демократически настроенные сербы рассчитывали на Милана Панича. Это человек с необычной судьбой. Он был профессиональным спортсменом, совсем молодым уехал в Соединенные Штаты, где стал заниматься бизнесом и разбогател.

Он вернулся в Югославию, где в июле 1992 года стал премьер-министром федерального правительства. Его поставили во главе правительства после того, как в мае Совет Безопасности ввел санкции против Югославии. Здравомыслящие сербы возлагали на него большие надежды. Рассчитывали, что он прекратит войну и избавит Сербию от санкций.

«Прилетел Панич, — записал в дневнике тогдашний президент Югославии сербский писатель Добрица Чосич. — Он, похоже, не знает, куда попал и что его ждет. Принес нам ясность, уверенность, надежду и смех, которые мы успели забыть после смерти Тито. И, наверное, еще рациональность и эффективность, которых у нас нет».

Панич обещал, прежде всего, остановить инфляцию, не предполагая, что удержится в кресле всего несколько месяцев. Предельно открытый и откровенный, Панич разительно отличался от других югославских политиков.

«Панич действует решительно и самоуверенно, — отметил Добрица Чосич. — Общается даже с теми, кто не желает с ним разговаривать. Он хочет мира любой ценой. Он — человек без идеологии. Прагматик, который вступил в конфликт с национальной идеологией и общим сознанием народа, правительство которого он возглавляет».

Проблема состояла в том, что реальная власть была не у федерального правительства, а у президента Сербии Слободана Милошевича. А весьма коварный, феноменально хитрый, легко меняющий свою позицию Милошевич строил совсем другие планы. Панич понимал, что во имя спасения Сербии Милошевич должен уйти, и вступил с ним в борьбу за кресло президента республики. Его избрание означало бы окончание войны и восстановление экономики. Но националисты именовали Панича предателем и американским шпионом. Он был слишком благоразумен для взбудораженного сербского общества и сербских политиков, обезумевших от национализма.

Он баллотировался в президенты Сербии. Его избрание означало бы окончание войны и восстановление экономики. Но 20 декабря 1992 года Слободану Милошевичу присудили победу на выборах, хотя у многих были сомнения относительно их честности.

Через десять дней скупщина, парламент Югославии, выразила недоверие правительству Панича. Его политическая карьера закончилась. Он был слишком либерален и благоразумен для взбудораженного сербского общества.

«Парламент ведет себя подобно алкоголику, — с горечью записал в дневнике Добрица Чосич, — страна на грани военной интервенции, а он сбрасывает Милана Панича. Идиотское решение. Ни грамма государственной мудрости в часы, самые критические для народа. Легко и бездумно растрачен шанс Сербии и Югославии — Милан Панич».

Союзная Республика Югославия, образовавшаяся весной 1992 года, состоит из большой Сербии и маленькой Черногории, в которой живет чуть больше шестисот тысяч человек. Эти люди считают себя одновременно и сербами, и черногорцами. В трудную минуту они — на стороне Белграда, но не хотят терять свою самостоятельность.

В 1904 году, когда Япония напала на Россию, королевство Черногория немедленно объявило войну Токио, а в 1914-м — Австро-Венгрии, напавшей на Сербию. Мужества Черногории не занимать.

Столице Черногории недавно вернули ее историческое название — Подгорица. Но на автомобильных номерах и на уличных вывесках все еще написано «Титоград».

— Мы твердо знаем, чего не хотим, но еще не знаем, чего хотим, — признается председатель президиума Республики Черногория Момир Булатович.

У тридцатишестилетнего председателя густые черные усы, пышная шевелюра и хорошая улыбка. Он интеллигентен, разумен и спокоен. Булатович — магистр экономических наук. Когда в 1989 году начались антикоммунистические выступления в Черногории, он втянулся в политику.

В конституции новой Югославии закреплено равноправие Сербии и Черногории. Это положение не так просто осуществить. В Подгорице не разделяют радикализма сербского президента Милошевича и стараются его сдерживать. Черногория долгое время не позволяла сербскому руководству убрать с поста премьер-министра Милана Панича, главного конкурента Слободана Милошевича.

Булатович курит сигарету с мундштуком и говорит:

— Нам не нравится, что те же люди, которые привели Панича к власти, стали делать из него предателя. Мы не хотим, чтобы повсюду искали врагов. Мы не станем поощрять радикалов.