Георгий Куницын - Открытые письма «архитектору перестройки» А.Н. Яковлеву

Так вот, выдвижение М.В. Зимянина в 1973 году расставило многих из вас, чиновников, по непривычным местам. Настала сегодня пора видеть всем: новая эта расстановка сил произошла ценой опять-таки новых же предательств. Особенно по отношению к тем, кто искренне верил во всесилие марксистских идей.

Сначала, однако, придется закончить о том, как Зимянин и ты выдворяли меня из «Правды» — вы, люди, которых я готов был считать своими друзьями. Если бы ты мне тогда не сказал, я бы и не догадался, что Зимянин лично сам выдвинул перед ЦК в июне 1968 года напоминание о моем увольнении. Между тем на всю жизнь запомнились мне его слова, сказанные в 1966 году: «Переходи сюда, отсидись...» Добра хотел мне человек.

Тогда, между прочим, я услышал от тебя (не только твое) пугающее слово обо мне: «неуправляемый». Но ты говорил это не на официальной встрече, поскольку мне было объявлено не тобой решение о том, что я должен покинуть номенклатуру, а уже после: я пришел к тебе хоть как-то отвести душу. Даже и то, что ты не взял на себя лично объявить мне приговор верха, я расценил почему-то в твою пользу.

Объявили мне о переводе моем в широкое поле нашей волчьей жизни Т.К. Куприков (заместитель заведующего Агитпропа по печати) и З.П. Туманова (первый заместитель завотделом культуры). Был и В.И. Власов — заведующий сектором центральных газет. Почему-то все волновались. Как сейчас вижу: у З.Тумановой во время беседы лопнул в глазу кровяной сосуд, и было тяжко видеть, как белое становилось красным...

Письмо пятое

Это конец июня 1968 года. Тут всплывают и еще очень интересные воспоминания, связанные с тобой. Где-то незадолго до провала моей защиты — возможно, это было, впрочем, зимой 1968 года — я напечатал статью Ф.Кузнецова о новом поколении крупных писателей-«деревенщиков», а по существу, — теперь это ясно, — о тех, кто сразу громко заявил о себе как именно о надежде на расцвет в русской литературе: Ф.Абрамов, В.Астафьев, В.Белов, Е.Носов, Б.Можаев, В.Шукшин... Статья со всех точек зрения была справедливая. С сегодняшних позиций — тем более. Как же ты поступил? Ты настолько был весь в тенетах реакционнейшей конъюнктуры, что очень резко аттестовал мне эту публикацию как политический грех... Для меня и до сей поры остается тайной, а почему же ты в собственной-то твоей статье, «Против антиисторизма», в 1972 году, все-таки ни одного из этих имен не затронул (хотя объективно пафос твоей статьи направлен был против именно этих писателей). Не М.Кочнев же или В.Яковченко (они, конечно, тоже ни в чем не повинны), на которых ты тогда напал, не они же войдут в историю самыми масштабными защитниками русской деревни. Ты, я уверен, даже и фамилий их ныне не помнишь... Впечатление, ей-богу: когда ты писал статью «Против антиисторизма», то уже не кто иной, а как раз Ф.Кузнецов, за опубликование статьи которого в «Правде» ты меня укорял в 1968 году, на этот раз, в 1972 году, — не он ли мог вполне быть твоим советчиком? А кто бы еще мог убедить тебя выстроить совсем другой ряд имен прозаиков (а не Ф.Абрамова, В.Астафьева, В.Белова, Е.Носова, Б.Можаева, В.Шукшина, В.Солоухина...)?

Ну а уж имен критиков тебе просто не хватило на то, чтобы и тут оставить в стороне наиболее крупных: к примеру, М.Лобанова, В.Кожинова, Л.Аннинского... Но и здесь имеется «деталь»: почему же у тебя нет в этом ряду Ф.Кузнецова, за публикацию статьи которого в «Правде» о «деревенской» прозе ты пытался завести мне руки за спину?

Не подтверждает ли все это еще и еще раз, что тебя лично тогда увлекала задача все-таки действительно откреститься от каких бы то ни было твоих симпатий именно к «Молодой гвардии», которую ты ранее долго опекал в борьбе против журнала «Новый мир»?

Тут впору выразить настроение по отношению к неотвратимости словами шекспировского героя: «Ты хорошо роешь, старый крот!» Труженик иронии истории, этот крот надул вас всех. Конечно, в течение 1965–1973 годов, когда ты был исполняющим обязанности главы идеологической инквизиции, было бы естественно, чтобы именно ты и стал заведующим Агитпропом, а потом идеологическим секретарем, членом Политбюро ЦК. П.Демичев явно случайная фигура. И не только потому, что он ошибся в выборе мафии, но более потому, что он — химик. Не гуманитарий. Я именно тебя ожидал видеть — рано или поздно — на его месте. Но тогда этого не случилось. Судьба готовила тебя к другому часу.

И все же не интересен ли такой вот поворот? Ведь если бы ты тогда волею обстоятельств оказался в шлейфе не А.Шелепина, а Л.Брежнева и, стало быть, без всякого «канадского» промежутка в твоей жизни вышел бы на социальный верх, то на чьей же стороне оказался бы ты в марте–апреле 1985 года? На этот вопрос правильно ответить самому тебе ныне труднее, чем кому угодно. Ты, скорее всего, скажешь, что в принципе ничего бы иного в твоей позиции и при этом варианте не было бы — по сравнению с тем, что реально оказалось с тобой в 1985 году. На самом же деле (как неизбежно вытекает из всей логики твоего поведения, описанной выше мною) ты бы не только не стал «архитектором перестройки», но и, скорее всего, в марте 1985 года как раз твой голос перевесил бы чашу весов в пользу В.В. Гришина (кандидатура которого на пост Генерального секретаря ЦК КПСС тогда противостояла кандидатуре малоизвестного в то время и к тому же вызывающе молодого М.С. Горбачева).

Слишком уж вольное, скажешь, предположение? Отнюдь. Как раз всякое иное менее всего доказуемо. Ты — политик. И политик именно из того ряда, который состоит из эгоцентриков. А люди подобного типа, составляя безусловное большинство среди всех вообще политиков, держат свои самые главные цели в неприкосновенной тайне. Декларации у них имеют лишь тактическое предназначение. Даже если и отражают истинную их позицию.

Политиков, не являющихся эгоцентриками, почти не бывает. Идеальным же эгоцентриком был Сократ. Для него действительно не было ничего более дорогого, чем его убеждения (и право их открыто отстаивать). Когда пришлось делать выбор между сохранением жизни (ценой отказа от убеждений) и смертью, он выбрал смерть. В подобных случаях этого требует сама по себе неизбежная трагедия судьбы.

В принципе так поступают, однако, и все те, кто именно до конца отстаивает позицию, если считает ее верной. Для таких не существование, не жизнь самая высокая ценность, а именно совесть, честь, чувство человеческого достоинства.

С этим убеждением ушли в мир иной миллионы людей, для кого духовное выше телесного. Тут человек становится рядом с богами.

Ныне все это представляется в наших средствах массовой информации как... убогость человеческая. Самоценность человеческой жизни, согласно этой позиции, предстает как абсолютное самовыживание — причем за счет чего и кого угодно. И напротив, даже если и ныне кто уходит из жизни из-за осознания крушения идеалов, то многие и многие не могут себе представить даже возможность столь реального перевеса именно души над прагматикой бытия.