Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

Денег на переезд не было. Чтобы достичь заветной цели и заработать на билет, Всеволод нанимается простым матросом на греческий пароход. Так и добирались «на перекладных» они до далекого Парагвая, маячившего впереди последней надеждой на нормальное устройство в жизни.

Там же, на корабле, шедшем по реке Ла-Плата в Монтевидео, и родился его сын Святослав, которому суждено было сыграть важную роль в современной истории этой страны.

Прибыв в Уругвай, семья Канонниковых снова остается без средств существования, так как все заработанные Всеволодом деньги ушли на оплату проезда до Монтевидео. Поэтому Канонниковы делают здесь остановку, чтобы Всеволод, работая портовым грузчиком, накопил необходимую для переезда в Парагвай сумму [865].

Через какие испытания пришлось пройти молодой семье, пока она добралась до этой страны, можно только догадываться…

Вообще, до Чакской войны 1932–1935 гг. в Парагвай зачастую попадали именно неудачники (генералы Беляев и Бобровский [866]были скорее исключениями) – те, кто по каким-то причинам не смог устроиться не только в Европе, но и в самых успешных на тот момент странах Латинской Америки – Аргентине и Уругвае.

Таким образом, данные государства стали своего рода перевалочными базами на пути в эту страну. Например, Владимир Срывалин изначально не планировал переезжать в парагвайскую глушь. В 1924 г. он уехал из Европы в Аргентину и стал выращивать хлопок, однако возникла другая проблема – со сбытом: аргентинские перекупщики сырья очень сильно его обирали, и потому в 1931 г. он откликнулся на призыв генерала Эрна прибыть в Парагвай. Срывалин продолжил заниматься сельским хозяйством и на новом месте. Впрочем, его мирную жизнь, как и десятков других русских, вскоре нарушила война.

Благодаря Ивану Тимофеевичу среди русских о Парагвае сложилось впечатление как о земле обетованной. Однако, прибыв в эту страну, многие понимали, что не все здесь так идеально, и начинали иронизировать над теми, кто пытался представить ее раем на земле. И не случайно, что большая часть русских сельскохозяйственных колоний в итоге развалилась.

Но даже если сельскохозяйственные колонии по каким-то причинам распадались, то Беляев не оставлял их в беде и старался помочь нуждающимся жильем и документами, а также в устройстве на службу. Поэтому лишь немногие из приехавших в Парагвай русских пожалели о решении связать свою дальнейшую судьбу с этой страной.

Однако по признанию новых переселенцев, они стремились обосноваться подальше от прочих своих соплеменников. В связи с этим они писали: «…В Сандове (пригород Асунсьона . – Ред. ) мы не поселились, так как там много сплетен, дрязг, всяких неприятностей. 90 процентов русских, приехавших в Парагвай, недовольны. Рыскают с места на место и ждут, что им с неба будет падать в рот манна…» [867]

Сочинили даже стихотворение, наглядно отражавшее наивные представления русских об ожидавшей их экзотике:

Конкуренция между «белыми»: «Русский очаг» и «Русский клуб»

Однако конкуренцию начинанию Беляева неожиданно составили «Русский клуб» генерала Эрна и организация инженера Бобровского, попытавшиеся перехватить у него лидерство и стать во главе проживающих в Парагвае русских.

В итоге Н.Ф. Эрну удалось занять место начальника южноамериканского отделения РОВС, хотя на него метил сам Иван Тимофеевич. Он прибыл в Парагвай фактически на все готовое, созданное руками последнего, добившегося от местных властей льгот для переселенцев. Мало того, он спас Эрна и некоторых других русских, в том числе и другого своего конкурента, князя Язона Константиновича Туманова [869], работавшего до переезда в Асунсьон в порту Монтевидео простым грузчиком, как он писал, из «уругвайско-аргентинской» нищеты. И Беляев же помог им устроиться в Парагвае по специальности.

Согласно письму самого Эрна от 19 ноября 1931 г. в Европу, он переехал в Латинскую Америку из Сербии, оставшись там без работы. Первоначально генерал остановился в Уругвае, где основал вместе с пятью офицерами земледельческую колонию в районе Монтевидео. Однако напавшая на нее саранча уничтожила весь урожай, и Эрн попал в крайне затруднительное положение, оставшись совершенно без денег [870].

Переехав в Аргентину, Эрн не смог улучшить свое положение, поскольку, по данным Беляева, власти этой страны тогда специально чинили русским затруднения, покровительствуя лишь евреям [871].

Выручил его Иван Тимофеевич, который доложил в Военное министерство Парагвая о бедственном положении «опытного российского генерала инженерных войск, знатока фортификации, который может сослужить Парагваю добрую службу».

Беляев писал об этом так: «Прибыл в Парагвай и Эрн, ранее умолявший меня на коленях вытащить его из Аргентины. Я выслал ему на дорогу 50 долларов, но он явился в Асунсьон только через пять месяцев, тратя деньги в Монтевидео. В результате Эрн упустил место преподавателя на кафедре в Военной академии, которое я выбил для него буквально с боем. И чтобы спасти его от нищеты, мне пришлось передать ему свое место, хотя директор не желал брать его и платить ему дополнительное пособие в 2500 песо как технику».

Военный министр Парагвая, узнав об этом, тут же пригласил его читать лекции в парагвайской Военной школе. Парагвайцы настолько заинтересовались Эрном, что оплатили ему билет от Монтевидео до Асунсьона, так как полученные от Беляева деньги он успел потратить [872].

В начале мая 1925 г. он перебрался в Парагвай и приступил к обучению местных военных. Кроме Военной школы, генерал Эрн читал также лекции в местной Академии Генерального штаба по кафедрам топографии, фортификации и истории оружия, а также работал в самом парагвайском Генеральном штабе «советником и специалистом». Вскоре сюда же, после женитьбы, из Сербии приехал его сын, который неплохо устроился при парагвайском Военном министерстве [873].

По словам Беляева, «за Эрном приехал и Туманов. Оба клялись мне в верности как своему главному начальнику в русском деле в Парагвае и единственному представителю перед зарубежной эмиграцией. Но они тотчас же нарушили это обещание, открыто встав на сторону инженера Бобровского, начав бойкотировать все, что я делал для вызова русской эмиграции в Парагвай.

Эрн, кроме того, занял место церковного старосты и пользовался этим для моей полной изоляции. Однако через 10 лет он был изгнан оттуда честным священником отцом Бирюковым и энергичным старостой, инженером Корсаковым. Дело в том, что на его совести осталось двукратное закрытие храма, безобразное поведение бывшего настоятеля, отца Михаила, а также долги и растраты церковной кассы в 15 тысяч аргентинских песо на постройку церкви, высланные О.К. Изразцовым» [874].