Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

И несмотря на то, что Салазкин оказался прав, Фернандес так до конца и не признал свою неправоту и ошибку, стоившую русскому офицеру и многим его парагвайским подчиненным жизни.

И хотя октябрьские бои кончились для парагвайцев неудачно, в ноябре 1933 г., благодаря реализации планов Беляева и Эрна, им все же удалось прорвать боливийскую оборону.

Этим воспользовались местные военные, недовольные засильем в своей армии немцев, чтобы свести с ними счеты. Под нажимом высших боливийских командиров, генерала Кинтанилья и полковника Торо в ноябре 1933 г. президент Саламанка сместил своего любимца Кундта, утратившего прежний авторитет из-за поражений с поста главнокомандующего.

Судьба этого германского полководца была незавидной: за день до начала Второй мировой войны он умер, находясь в Швейцарии. Впрочем, его смерть как военачальника наступила еще раньше, когда его разбили «босоногие парагвайцы и бездомные русские».

Однако и сам лидер страны из-за неспособности довести войну до победного конца и нежелания ее завершить с каждым месяцем становился все более непопулярным. В начале 1934 г. против Саламанки была даже предпринята попытка путча. Однако это ничему не научило не в меру воинственного президента.

А пока война продолжалась и даже в момент наступившего перелома на фронте ситуация для парагвайцев тогда не была легкой. Об этом наглядно свидетельствует письмо одного русского офицера с фронта. По его данным, боливийцы оборудовали укрепленные позиции на линии Милизе – Ваксибиозе. Здесь на расстоянии до двух километров были вырыты две линии окопов со стрелковыми ячейками для стрельбы сидя и лежа. Эти позиции занимал батальон боливийской пехоты из 300 человек, которые имели на вооружении до девяти станковых и 20 ручных пулеметов, два миномета и четыре орудия. В резерве за окопами стояли два танка.

Эти позиции поручили взять парагвайской пехоте, которую поддерживали лишь одно орудие и один миномет, имевшие ограниченный боекомплект. 15 ноября 1933 г. парагвайцы без артиллерийской поддержки пошли в атаку. Несмотря на сильный орудийный и минометный огонь врага, им удалось выбить противника из первой линии окопов севернее места стоянки их танков.

Боливийцы стали отходить на вторую линию окопов, находившуюся на лесной просеке. Парагвайцы их неутомимо преследовали и ринулись в атаку на этот последний оборонительный рубеж противника. Двигались они так быстро, что боливийцы едва успели увезти свою артиллерию на новые позиции.

Однако для поддержки струсивших боливийских пехотинцев из резерва срочно выслали один из танков, который при содействии крупнокалиберного пулемета открыл по наступавшим убийственный огонь.

И дрогнувшие в начале стрелки неприятеля стали окапываться в лесу. Несмотря на отсутствие у парагвайцев противотанковых средств, они храбро шли в атаку на бронированную машину и одержали победу, но слишком дорогой ценой. Когда они прорывали западный участок обороны врага, боливийский танк выбил фланкирующим огнем 60 процентов парагвайских солдат и офицеров, участвовавших в атаке [1131].

Таким образом, технические недостатки парагвайской армии компенсировались мужеством и кровью ее солдат и офицеров, смело шедших вперед без противотанковых средств на бронированные машины, а также опытом русских инструкторов. И она выигрывала одно сражение за другим.

К этому времени большинство русских добровольцев достигли в парагвайской армии больших высот. Не был исключением и Николай Ширков, обративший на себя внимание своими талантами и доблестью: к началу решающего контрнаступления он уже командовал полком и имел звание майора. Солдаты и офицеры, сражавшиеся под его началом, говорили о нем как о «великом воине» [1132].

Войсковой старшина Ергунов писал с фронта: «Эти победы во многих случаях происходят благодаря нам, русским. Так, разгром боливийцев при Муньозе в декабре 1933 г. – результат разработанной русским капитаном Керн (тем самым, который сыграл важную роль в разгроме коммунистов на северо-западе Болгарии во второй половине сентября 1923 г.) операции» [1133].

В 1934 г. наступление парагвайцев продолжилось, и «бездомные русские» вместе с парагвайцами продолжали не в хвост, а в гриву бить боливийцев и их инструкторов – чилийцев и чехов со словаками, сменивших немцев.

Их успехи действительно были впечатляющими: так, апреля 1934 г. И.Т. Беляев получил поздравление от донского атамана в эмиграции А.П. Богаевского за очередной разгром боливийцев и взятие в плен пехотного полка врага и эскадрона конницы [1134].

К тому времени парагвайцы нанесли боливийцам непоправимый урон, почти полностью перевооружив свою армию за счет взятых у противника огромных трофеев. Если к началу войны в Парагвае почти не было грузовых машин, то к 1934 г. нескольких сотен трофейных автомобилей хватало не только на нужды всей парагвайской армии и на организацию на их базе автобусного транспорта для гражданского населения в Асунсьоне.

Грузовики, предназначенные для перевозки одного-двух отделений солдат, переоборудовали так, что каждый из них мог перевозить за раз до 50 пассажиров. Сзади такой машины прикрепляли лестницу, накрывали ее сверху полотняным или брезентовым тентом от дождя и солнца, в зависимости от погоды, и пускали по линиям как автобусы [1135].

В свою очередь, войсковой старшина Ергунов писал в апреле 1934 г.: «Начали войну «духом», не имея даже ружей, сейчас отбили тяжелую артиллерию, танки, сотни пулеметов. Ставка парагвайцев была на мораль их войск – и они побеждают» [1136].

И давление парагвайцев на фронте продолжилось. Князь Туманов писал со своего участка следующее: «8 апреля, в прошлое воскресенье, между парагвайцами и боливийцами продолжался бой возле Лан Конхитас. Наши войска снова одержали победу над противником» [1137].

Летом 1934 г. парагвайцы, сосредоточив для продолжения наступления три «корпуса» (по своему численному составу больше соответствовали дивизиям), продолжали выдавливать противника из Чако, выполняя реализацию стратегического плана командования.

Об одном характерном бое этого периода 10 июля русские офицеры писали так, как будто речь шла о «рутине»: «Прорвана укрепленная линия боливийцев. Взяты 100 пленных, 4 бомбомета и др. [1138]».

К осени 1934 г. парагвайские войска находились всего в 30 километрах от реки Парапити, служившей естественной границей между боливийским Чако и самой территорией Боливии.

К этому времени численность парагвайской армии была увеличена до 50 тысяч человек. Примерно столько же осталось у обескровленных боливийцев [1139]. За два с лишним года войны погибли по меньшей мере восемь тысяч парагвайцев и 20 тысяч боливийцев. Число раненых и пропавших без вести соответственно составило 17 и 35 тысяч человек [1140].