Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

Около 9 часов нами были выставлены два-три полевых караула, а роты стянуты в центр села на отдых, в котором нуждались все после бессонной ночи. Одновременно начались допросы, аресты и экзекуции в виде порки. Расстрелов не было. Мы, русские, в этом участия не принимали.

Между прочим, были избиты несколько богатых поселян и местный стражник за то, что, имея оружие, они не оказали сопротивления коммунистам. Правильный ли это метод – судить не берусь.

Около полудня местными жителями приносится еда для всего отряда, наложенная на село в виде контрибуции. Получаем «чорбу» (суп), хлеб, брынзу, виноград.

Артиллерийский огонь, видимо, произвел на окрестные села большое впечатление, так как около часу дня какой-то крестьянин принес мне записку от кмета (старосты) соседнего села Плашивицы, в которой он меня уведомил, что коммунистов у них вовсе нет. Характерно, что записка была адресована «командиру русской батареи». Как быстро работает, однако, «пантофлева почта»! Не помогло и наше переодевание в болгарскую форму.

По занятии села Ружинцы подполковник Петров послал об этом донесение в Белоградчик, извещая также начальника гарнизона, что после полудня мы выступаем дальше в восточном направлении узловой железнодорожной станции Брусарцы.

Вместе с тем он просил, чтобы из Белоградчика был прислан в Ружинцы маленький гарнизон для обеспечения нашего тыла от коммунистов, уклонившихся от нас на юг в горы. В Белоградчик же были отосланы под конвоем и арестованные в Ружинцах коммунисты.

Около 14 часов мы выступаем, охраняясь во все стороны дозорами, по шоссе на Бело Поле. Быстро продвигаемся вперед, без какого-либо сопротивления, причем опросом встречающихся жителей устанавливаем, что в село Бело Поле имеется только местная коммунистическая вооруженная банда в несколько десятков человек, терроризировавшая остальных, несочувствующих им крестьян. В следующем же богатом селе Чорлево коммунистами сорганизован районный Военно-Революционный Комитет.

Несмотря на очевидную слабость противника, подполковник Петров, подойдя с отрядом километра на полтора к селу Бело Поле, все же опять приказывает открыть артиллерийский огонь по нему и лесу поблизости от него.

По открытию гаубицей огня пехота почти бегом бросилась вперед. Завязалась перестрелка, затрещали наши пулеметы. Не прошло, впрочем, и получаса, как все село было пройдено пехотой, захватившей при этом в плен до 15 коммунистов. Гаубицей было выпущено 11 бомб и 1 шрапнель, как по селу, так и по убегающим из него коммунистам.

Наступает холодный вечер, сырость пронизывает тело. Однако роты оставляют село, располагаясь вокруг гаубицы на ночь, так как начальник отряда опасается ночного нападения на слабенький наш отрядик.

Привозится на возах солома на подстилку, а часов в девять вечера, при свете пытающих костров, появляется процессия мирных жителей, несущих котлы, жбаны, узелки с хлебом, ковры домашнего изготовления. Прибыла очередная контрибуция еды для всех нас и ковры вместо одеял для укрывания ввиду наступающей холодной ночи. При свете же костров, после ужина, продолжаются допросы арестованных и, говоря откровенно, их избиение болгарами-добровольцами.

Картина была тяжелая. Представьте себе группу 10–15 легко одетых человек, сидящих на голой земле в эту пронзительно холодную ночь, тесно друг возле друга, в самых неудобных позах, будучи связанными, как попало, одной очень длинной веревкой, людей, дрожащих от холода и страха.

Вокруг них – толпа солдат, ругающих и бьющих их пинками ног, прикладами, револьверами. Может быть, это и ложная сентиментальность для гражданской войны, из-за которой мы и были разбиты большевиками в России, но это зрелище было нам не по нутру. Между прочим, после этой ужасной ночи арестованных, так и связанных общей веревкой, отправили утром под конвоем в Белоградчик.

Перед рассветом 25 сентября к нам из Белоградчика приехал конный ординарец от подполковника Кацарова, привезший нам ориентировку и дальнейшие приказания. В Белоградчике было все благополучно. Карательными отрядами, высланными из него по радиусам, были очищены от коммунистов ближайшие села. Кроме того, была восстановлена связь с краевым центром Видином, начальник гарнизона которого является теперь у нас старшим военным начальником. С Софией связи нет никакой, и что делается в остальной Болгарии, неизвестно. Далее сообщалось, что отрядом подполковника Лопушнова, высланным из Видина, занята вчера вечером станция Воднянцы к северу от нас.

Приказание на 25 сентября было таким: отрядам подполковников Петрова и Лопушнова наступать на станцию Дреновец и далее к Брусарцам, где и ночевать.

Выступление назначено на семь часов, к каковому часу жителям приказывается доставить в наш импровизированный лагерь утренний завтрак.

В общем, ночь прошла спокойно, хотя в окрестностях то и дело раздавались одиночные ружейные выстрелы. Не спится. Над головой – небо, усеянное яркими звездами, а в голове роятся неотвязные вопросы. Почему мы даже и на чужбине должны с оружием в руках защищать свое право на жизнь? Чьей виной бродим мы по свету, как бездомные псы? Но нет ответа!

25 сентября.В 7 часов выступаем дальше на Чорлево, Дреновец, так и не дождавшись утреннего завтрака от жителей. Подполковник Петров рассвирепел и оставил на месте конного с приказанием гнать жителей с едой за нами в Чорлево, где у нас назначен привал.

Двигаемся медленно по равнине, покрытой высокой кукурузой на корню, затрудняющей до невозможности обзор местности. Горы остаются от нашей дороги вправо в нескольких километрах. Начальник отряда несколько нервничает, опасаясь засады, почему и усиливает передовые и боковые дозоры.

На полдороги от Чорлево встречаем группу поселян, проходивших недавно этим селом. Женщины показывают, что в Чорлево вооруженных людей не видно. По слухам, всех здоровых мужчин коммунисты погнали на штурм города Лом на Дунае.

Идем дальше. Остается не больше километра до окраины Чорлево, поросшей большими деревьями, как головной дозор сталкивается с заставой коммунистов. Завязывается оживленная перестрелка. Немедленно выезжаю с гаубицей на ближайший бугор, откуда открываю огонь прямой наводкой по ряду стогов, за которыми накапливается противник. Как оказалось, встречные крестьянки говорили нам заведомую ложь!

Вскоре по просьбе правой роты переношу огонь вправо на долинку ручейка, поросшую кустарником, где тоже держатся коммунисты.

Русский пулемет капитана Малышева отважно выскакивает на повозке во фланг коммунистам, опрокидывает их своим неожиданным огнем с близкого расстояния. Вскоре противник начинает отходить в беспорядке по всему фронту. Наши роты его преследуют. Подполковник Петров приказывает гаубице следовать по селу, растянувшемуся вдоль шоссе на полтора-два километра, как можно ближе за ротами, чтобы оказать им в случае нужды поддержку огнем прямой наводки, а кроме того, и для нашей собственной безопасности, так как начальник отряда не мог дать нам отдельного прикрытия. В этой стычке мной было выпущено 10 бомб.