Александр Звягинцев - Ветер возмездия. Уроки Токийского международного военного трибунала

Подсудимых доставляли в Трибунал за час до начала заседания, т. е. в 8.30 утра. Их привозили в специально оборудованном большом американском автобусе темно-зеленого цвета.

Во время движения автобус конвоировался двумя полицейскими джипами, окрашенными в белый цвет и снабженными, как и все американские полицейские машины, радиорациями; одна из этих машин шла впереди автобуса, другая — сзади.

В джипе сидели вооруженные эмпи. Автобус подходил к главному подъезду. В это время всякое постороннее движение через главный подъезд запрещалось. Здесь подсудимых встречал усиленный полицейский караул, который выстраивался, создавая «коридор», по которому проводили подсудимых в специальную комнату, расположенную рядом с залом судебных заседаний, где они и находились до начала заседаний суда.

Примерно за две минуты до начала заседания Трибунала их вводили в судебный зал. Шли они по одному. Подойдя к скамье подсудимых, каждый садился на свое место; места были для них постоянными с начала и до конца процесса. Во время заседания Трибунала непосредственно скамью подсудимых охраняли шесть полицейских солдат и один офицер. Понятно, что имелось еще очень много полицейских солдат, которые охраняли судебный зал и все здание в целом со всеми его выходами и подъездными путями. Во время перерыва подсудимых выводили в их комнату. В этой же комнате они обедали и находились весь обеденный перерыв. За ними постоянно наблюдали полицейские.

По окончании судебного заседания их таким же порядком погружали в автобус и отвозили в тюрьму Сугамо.

Несколько слов о тюрьме Сугамо, где содержались подсудимые.

13 февраля 1947 г. группа корреспондентов, официальных и полуофициальных, телеграфных агентств посетила тюрьму Сугамо, испросив для этого разрешение штаба Макартура и командующего 8-й армией, в ведении которого находилась эта тюрьма. На другой день в американских и японских газетах была дана информация об этом посещении. Из опубликованного материала и частных бесед с корреспондентом ТАСС мы узнали следующее.

Сугамо — старая японская тюрьма, расположенная на окраине Токио, в двадцати минутах езды на автомашине от центра города. Она была модернизирована по американскому образцу. На 13 февраля в тюрьме Сугамо находилось 1073 заключенных. Наряду с главными японскими военными преступниками там содержались японцы, осужденные за обычные преступления. Часть из них была осуждена, а часть находилась под стражей в порядке меры пресечения.

Тюрьма занимала довольно обширную территорию. Главный корпус — двухэтажный, где имелись обычные тюремные камеры, подсобные судебные помещения, клуб, госпиталь и т. д. Корреспондентам прежде всего показали комнату-гардероб. Это небольшое помещение, в котором висела вся одежда главных японских военных преступников. Здесь они одевались, и их отводили на заседание в Трибунал. По окончании заседания суда они возвращались в это помещение, переодевались в халаты и возвращались в камеры. Кстати, здесь же Сигэмицу оставлял свою искусственную ногу и шел в камеру на костылях. Помещение это часто дезинфицировалось.

Затем вниманию корреспондентов была представлена комната, вернее музей, где хранились экспонаты — орудия совершения самоубийства, отобранные у заключенных, в том числе и у главных преступников, в их тюремных камерах, во время систематически проводимых осмотров. Эти предметы находились в специальном шкафу под стеклом: заржавленный нож, катушка ниток с иглой, похожей на нашу цыганскую иглу, пояса, ремни, гвозди, перья, куски бумаги, пропитанные цианом, и другие предметы.

У главных японских военных преступников были отобраны следующие предметы:

у Хиранума — при возвращении его из здания Военного министерства — пояс, обычный плетеный пояс с кистями, достаточно прочный для того, чтобы удержать его тело, если бы он вздумал повеситься;

у Сиратори — кусок черного шелка, около шести дюймов в ширину и несколько футов в длину;

у Койсо — длинные куски полотенца;

у Нагано — японские палочки, острые, которыми можно проколоть вену, и камешек, такой же острый и для той же цели;

у Игагаки — металлическая скрепка;

у Тодзио — кусок белой ткани длиною в шесть футов, похожий на повязку для спортивных занятий; будучи скрученным, он был достаточно крепким для того, чтобы на нем мог повеситься человек среднего веса.

Затем корреспонденты прошли в камеры, где сидели главные японские военные преступники. Разговаривать с подсудимыми не разрешалось, но двери камер были открыты, и когда корреспонденты проходили по коридору, то могли всех видеть. Помещение тюрьмы отапливалось теплым воздухом, который пропускался в коридор и оттуда проходил в камеры. Двери камер были открыты для того, чтобы было лучше наблюдать за заключенными и чтобы теплый воздух проходил в камеры.

В момент посещения тюрьмы корреспондентами главные военные преступники были на своих местах; большинство из них читали или писали, некоторые спали, укрывшись с головой. Камеры очень маленькие, шириною полтора-два метра и длиною два с половиной или три метра. Пол покрыт татами — плетеной циновкой, одно окно за решеткой, водопровод, маленький столик, на котором лежали книги. У подсудимых имелись мундштуки и зубные щетки, других предметов не было. Писали они карандашами. Спали на матрацах, матрацами же и укрывались. Их обувь — соломенные гета; наручных часов не было; очки — почти у всех. Ока гадал на картах.

Это был первый случай, когда их посетили корреспонденты. Заметив корреспондентов, некоторые из главных преступников заулыбались, как будто встретили старых друзей, а некоторые, как, например, Сигэмицу, Умэдзу и Сиратори, глядели злобно.

Если в Трибунале они старались выглядеть государственными деятелями, то здесь они вели себя как обычные заключенные.

При тюрьме имелся госпиталь, хорошо оборудованный, с операционной, рентгеновским, терапевтическим и другими кабинетами. Он обслуживался американским персоналом.

Главные военные преступники не привлекались к работам. Раз в день их выводили на прогулку во дворе тюрьмы. В тюрьме имелась библиотека, книгами и газетами которой могли пользоваться заключенные.

В помещении тюрьмы имелись христианская церковь и буддийский храм. Церковная служба проходила четыре раза в неделю.

Тюремные камеры убирали сами заключенные. Распорядка для них не было установлено. Они могли спать в любое время сколько угодно.

Администрация тюрьмы принимала все меры к тому, чтобы расстроить планы самоубийства. Бдительность по охране главных японских преступников особенно усилилась после того, как было получено сообщение в 1946 г. о самоубийстве в нюрнбергской тюрьме Геринга.