Коллектив авторов - Война после войны

Непривычная для поколения Ямадаевых — Кадыровых атмосфера полумира-полувойны, развела прежних героев. Кадыров, выросший из охранника отца в отцы нации, не смог примирить всех, кто в ситуации «или-или» поддержал Ахмата-хаджи. Рамзан тоже стал Героем России. За то, что под гарантии отца спустил с гор тысячи своих бывших антифедеральных единоверцев, часто «недомстивших» не федералам вообще, а конкретному «шайтану» Ямадаеву. Когда «республиканские милиционеры» Кадырова стали не союзниками, а конкурентами спецназовцев Ямадаева, возник ключевой для послевоенной Чечни вопрос: какое из федеральных «усилений» юридически «весомей», иными словами, ценнее для Москвы? Обострившие ситуацию финансовые «ножницы» «укололи» прежде всего ямадаевцев. Кадыровцы стали получать из республиканского бюджета в полтора-два раза больше минобороновских «антитеррористов» Сулима? Хотя «подушная» цена вопроса не превышала ежемесячных 8–12 тысяч отечественных целковых, встречные иски «конфронтантов» не ограничились внутритейповой фактурой анти-и профедерального лихолетья, но вобрали в себя далекие от шариата и адата статьи УК РФ. Аварскую станицу Бороздиновскую с питерскими «Самсоном»-«Салолином», как и не более законную блокаду гудермесской базы ямадаевцев (с «членами семей военнослужащих») поставим в один ряд «взаиморасчетов по-горски», «попранных, видит Аллах, справедливостей» и «неслыханного, держи меня втроем, злодейства», одинаково чуждых общероссийской норме. Нашим же героям оставалось лишь не уступить друг другу дорогу. Что и случилось в апреле 2008 г. по пути кадыровского кортежа из Грозного в Гудермес. Блиц-захват подчиненными Сулима грузинского Гори в августе того же года уже ни на что не повлиял. Хотя Сулим уволен из армии не только, повторим, Героем России, но и подполковником.

Станет ли профедеральный авторитаризм Рамзана трагическим обстоятельством в истории его общего с Ямадаевыми тейпа «беной» или драматическим препятствием на пути от Чечни воюющей к Чечне восстанавливающейся — эту тему сегодня лучше не развивать.

Тем более что известные каждому чеченцу «допущения» в обстоятельствах гибели Джабраила Ямадаева в 2003 г., убийство в 2008 г. главы ямадаевского рода — бывшего депутата госдумы Руслана, сплошные вопросы вокруг событий 28 марта 2009 г. в Дубаи ставят нынешнего грозненского лидера перед необходимостью самому скорее и убедительно предъявить «горам и миру» имена покусившихся на не безусловный кавказский мир и не устоявшийся послевоенный мир.

…тем, кто делает ставку на новый внутричеченский взрыв как новый виток распада государства Российского. Ибо столкнуть Кадыровых с Ямадаевыми — значит не просто превратить в «монтекки-капулетти» их многочисленную родню — только у Рамзана и Сулима по шесть детей. Это значит направить против власти тысячи неотмщенных в Чечне и окрест. Какое уж тут завершение контртеррористической операции!? Это осознают прежде всего продолжатели «дела» Хаттаба и Абу-аль-Валида, да и прочие, кто не слишком заинтересован в благополучии Отечества. Насколько это понимают по федеральную сторону баррикады, ясности меньше. Если бы ее было больше, то героев войны «надоумили» еще до ее окончания. Чтобы впредь всемедийно не жонглировать аббревиатурами спецслужб, вовлекая страну далеко не в политологический спор, кто «матери-истории ценен». Поэтому подождем, что скажут не только строитель самой вместительной в Европе мечети, но и уполномоченные государевы мужи — от прокурора до посла в Дубаи, которые долго не могли отличить мертвого Сулима от живого.

11 марта закончил свой земной путь бывший президент-«председник» бывшей Югославии Слободан Милошевич. Закончил сам или ему помогли? Этот вопрос еще долго будет разделять тех, кто видит в нем главного балканского злодея, и тех, кто считает его жертвой подлого времени, с которым он не совладал…

Спорящих о месте Милошевича в истории вряд ли примирят политические аргументы и исторические экскурсы: на каждое «за» всегда найдется «против». Вот — заметки, вырванные из рабочего блокнота. В них — несколько эпизодов встреч с югославским лидером, его высказывания. И еще — долгие беседы с людьми из его окружения. Иногда близкого. Иногда — фонового. Но всегда — взволнованного. Дальше — вопросы. И часто — сумбур вместо ответов. Времена не выбирают…

Осознавал ли он историческую ответственность или был беспринципным властолюбцем? — «У меня всегда температура плюс 38»: признался Милошевич, разгоряченный дейтонскими впечатлениями 1995 г. Только что подписан документ об окончательном распаде его родины — Югославии. Югославии Великой Победы (там она называлась, как и у нас), Югославии социалистической (это завещание Тито — самого известного и до сих пор непререкаемого югослава). Милошевич стал одним из гарантов независимости Боснии — республики, по национальному составу копировавшей всю Югославию: православные — католики — мусульмане. Неужившихся в едином государстве попытались примирить в одной его части. Одновременно гарант получил клеймо главного преступника. «Тито был самым “дорогим” преступником третьего рейха. За его голову обещали 10 млн марок. Кстати, — это цитата, — лучше, чем в русском фильме “Освобождение”, где Тито не показан». На его столе долго стояла фотография — Тито вручает партбилет юному Милошевичу. Потом этот снимок он поменяет на короля Александра, основавшего в 1929 г. Югославию. Энергичный, беспокойный — классический холерик — он пытался заменить всех и для всех быть своим: «Это Тито мог планировать свой протокол на год вперед. У меня каждый день “свадьба”. Полпятого сел за руль и приехал во владу (правительство). Вызвал Владимира (Владимир Грунич — один из его спичрайтеров) и сел писать обращение к краинцам (сербам в Хорватии)». «Я обращаюсь к вам как…» Этот список ему предъявят как свидетельство его лицемерия: югослав, серб, отец, провинциал из Пожароваца, коммунист, атеист, юрист, майор запаса…

Мог ли он спасти Югославию? «Если во главе Югославии станет серб, государство развалится. Сербы слишком упрямы, чтобы управлять страной», — предупреждал хорват Тито. Так и случилось. Черногорец по происхождению, серб по ментальности — Милошевич пытался спасти страну, опираясь на армию. Не вышло. Югославия, как Карфаген, должна была рухнуть. Главный военный советник хорватов — фактически командующий их войсками — вчерашний председатель комитета начальников штабов США генерал Карл Вуоно воевать умел. За 5 лет войны всех против всех известен лишь один случай, когда на местном сходе сербы и хорваты постановили: никому не подчиняемся, ни за кого не воюем. Это произошло в августе 1991-го в краинской Костайнице. Не затем ли туда спешили российские журналисты Ногин и Куренной, чтобы рассказать о тамошнем феномене? Не рассказали. Погибли в той самой Костайнице. Такой феномен никому не был нужен.