Владимир Рохмистров - Большая игра: Столетняя дуэль спецслужб

Также существует несколько версий смерти Бернса, впрочем, ни одна из них не подтверждена показаниями надежных свидетелей. Одни рассказывали, что Бернс вышел к толпе с черной повязкой на глазах, чтобы не видеть, от кого последуют удары, и через несколько секунд был «разорван разъяренной толпой на куски». Другие говорили, что в дом проник некий предатель и на Коране поклялся, что, если Бернс переоденется в афганскую одежду, он проведет его через толпу. Понимая, что терять нечего, Бернс согласился, но, как только он вышел из дома, афганец торжествующе закричал: «Братья, вот Искандер Бернс!» И разъяренная толпа изрубила его на куски длинными афганскими кинжалами.

Согласно другой версии, слуги Бернса предложили ему пронести его через толпу, завернув в кошму, словно таща награбленное, как в ту ночь делали многие, но Бернс отказался. «Один из его старых друзей остался верен ему до конца, — как утверждает Кэй, — когда толпа бросилась грабить казначейство, человек по имени Наиб Шериф подобрал искалеченные тела Бернса и его брата и захоронил обоих в почерневшем от дыма саду». Майору Броудфуту не повезло и тут: «городские псы растащили его останки», — отметил Кэй.

Трагедия произошла всего в получасе обычного марш-броска от казарм, где находились четыре с половиной тысячи английских и индийских солдат, а до Бала Хиссара, где ждал приказа выделенный для помощи Бернсу и его товарищам отряд, было и того менее. Невозможно было не слышать шум и стрельбу, но по невыясненным доселе причинам приказа так и не последовало. В конце концов посланный на помощь английский отряд лишь прикрыл беспорядочное отступление гвардейцев Шуджи, обращенных разъяренной толпой в бегство. Однако не следует думать, что можно было легко предотвратить эту трагедию. Как записал в дневнике один молодой офицер, «если утром для подавления мятежа хватило бы трехсот человек, то к вечеру уже было недостаточно и трех тысяч».

Но этим трагедия не закончилась.

Весть о постигшей сэра Александра Бернса и его товарищей ужасной трагедии, не говоря уже о гибели примерно тридцати сипаев и слуг, всколыхнула в английском гарнизоне волну ужаса. Тем временем ободренная бездействием англичан толпа продолжала свои бесчинства: жгла дома, грабила магазины, убивала всех, кого подозревала в сотрудничестве с британцами. Впрочем, пока то и дело в шуме и реве огня раздавались испуганные крики: «Идут… идут!» — мятежники явно опасались быстрого и решительного возмездия. Впоследствии стало известно, что зачинщики мятежа даже держали под седлами коней, чтобы в случае чего успеть спастись, но в штабах Макнотона и Элфинстона все еще продолжали колебаться, упуская более чем драгоценное время. Британцев не подвигли к активным действиям даже сообщения о том, что в старом городе, надеясь избежать ярости толпы, еще скрываются некоторые офицеры.

Наконец, даже Макнотон понял, что происходит нечто более серьезное, чем простой разгул вышедшей из-под контроля толпы. Тысячи афганцев в городе и в округе, откуда тоже поступали тревожные сообщения, выступили практически в одночасье. Мятеж явно кем-то управлялся. Пошли даже слухи о том, что к священной войне против англичан призывает сам Шуджа, и скоро действительно перехватили послания, скрепленные его личной печатью. На какое-то время впавшие в панику англичане поверили в подлинность этих писем и в то, что шах ведет двойную игру. Но довольно быстро обнаружилось, что письма — всего лишь преднамеренно распространенная заговорщиками подделка. Однако одновременно с этим стало ясно и то, что положение самого шаха не менее шатко, чем положение его покровителей.

Двести человек из его гвардейцев, попытавшихся оказать сопротивление, были перебиты, остальные, побросав оружие, в беспорядке бежали под защиту стен Бала Хиссара. Унизительное поражение тех, кто должен был его защищать, повергло афганского правителя в «жалкое состояние уныния и тревоги», — писал Кэй. Англичане также весьма обеспокоились столь неожиданным и драматическим поворотом событий. «Ужасная истина вдруг обрушилась на нас, во всем афганском народе у нас не оказалось ни единого друга», — записал в своем дневнике один офицер. Веселой жизни, которой столь долго наслаждался гарнизон, пришел конец. В незаконченном отчете, найденном после его смерти, Макнотон пытался оправдать свою неспособность предвидеть приближавшуюся бурю. «Меня сочтут виновным в том, что я не сумел предсказать наступление шторма. На это могу ответить лишь то, что ничего не заподозрили и другие, имевшие гораздо больше возможностей наблюдать настроения людей». Ни словом не упомянув о Роулинсоне и Поттинджере, чьи предупреждения он проигнорировал, главную вину Макнотон попытался свалить на Бернса — мертвый возразить уже не мог.

Неблагоприятно сказались на развитии событий и перемены в самой Англии. В августе того года правительство тори во главе с сэром Робертом Пилем сменило администрацию вигов Мельбурна и немедленно приступило к строгой экономии средств. Содержание войск в Афганистане стоило больших денег, и предполагалось, что режим шаха Шуджи-уль-Мулька теперь должен стоять на собственных ногах, тем более что русской угрозы более не было. Поэтому чиновники решили, что по мере укрепления сил Шуджи английское военное присутствие в Афганистане, в отличие от политического, должно постепенно сокращаться. Для начала Макнотону велели прекратить щедрые выплаты племенам, контролирующим пути сообщения между Кабулом и британской частью Индии, что обернулось фатальным исходом: прежде нейтральные племена стали первыми, кто присоединился к восстанию.

И вот англичане, оказавшиеся под угрозой нападения плохо вооруженных и пока еще плохо организованных мятежников, начали готовиться к осаде. Только теперь они поняли, какое безумие совершили, оставив Бала Хиссар. Нынешний лагерь для обороны оказался крайне неудобен: болотистая низина, со всех сторон окруженная холмами, а на них сплошные сады, затруднявшие наблюдение и позволявшие атакующим укрываться от огня защитников. Кроме того, многочисленные ирригационные каналы садов обеспечивали нападавшим превосходные траншеи. Английские же позиции окружал земляной вал высотой всего в половину человеческого роста — защита недостаточная от артиллерии или снайперов. Инженеры Макнотона предупреждали его об этом еще до оставления Бала Хиссара, но, в отличие от большинства профессионалов Большой игры, наместник не обладал достойным военным опытом, а главное, не допускал даже мысли ни о каких непредвиденных обстоятельствах. Он не слушал ничьих советов — и в результате четыре с половиной тысячи английских и индийских солдат с двенадцатью тысячами гражданских лиц, в числе которых было около трех дюжин английских жен, детей и нянек, оказались осажденными в «загоне для овец в открытом поле», согласно определению Кэя.