Владимир Рохмистров - Большая игра: Столетняя дуэль спецслужб

Однако британцы торжествовали недолго, поскольку афганцы, быстро усваивая их уроки, тут же сосредоточили огонь своих джизейлей на артиллеристах. Стрелять из орудия стало практически невозможно. Одновременно, оставаясь вне досягаемости огня британских мушкетов, они продолжали и методичный расстрел потрепанного отряда, повергая солдат в смятение. Наконец очередная группа афганцев снова незаметно подобралась по оврагу и неожиданно с тыла с дикими криками и длинными кинжалами накинулась на солдат, в то время как с фронта поддерживался плотный непрерывный огонь с почти невидимых за камнями позиций. Этого английские и индийские части не выдержали. Они пустились в беспорядочное бегство и укрылись в лагере, очистив холм и оставив на неизбежную гибель раненых.

«Беспорядочное бегство британских войск было полным, — писал Кэй. — Пехота и кавалерия, европейские и туземные солдаты одной огромной смешанной массой неслись в лагерь». Попытки генерала Элфинстона и штабных офицеров, наблюдавших за сражением с британских позиций, сплотить их и повернуть назад ни к чему не привели. Солдаты потеряли все: и мужество, и дисциплину, не говоря уже о трех сотнях убитых и брошенных товарищей. Как бесстрастно отметил Кэй, «они забыли, что они британские солдаты». Афганцы преследовали отступающих на такой дистанции, что использовать орудия из лагеря было невозможно без риска поразить своих. Если бы торжествующий враг продолжил преследование, писал Кэй далее, то он ворвался бы в лагерь и вырезал весь гарнизон. Но каким-то чудом, вероятно, следуя приказам своих командиров, афганцы остановились и отошли. «Они, казалось, сами были удивлены своим успехом, — отметил один молодой офицер, — и, искалечив по своей ужасной привычке оставленные на холме тела, вернулись с ликующими воплями в город». Эти бои за холмы при селении Бемару получили название «бемарийских качелей».

На следующий день афганцы неожиданно для англичан предложили перемирие. К тому времени к восставшим уже присоединился встреченный восторженными криками Мухаммед Акбар Хан. Он привел с собой трехтысячное войско, и теперь силы мятежников насчитывали около тридцати тысяч пехоты и кавалерии, таким образом, превосходя английские войска приблизительно в семь раз. Несомненно, располагая таким подавляющим преимуществом, Акбар мог в отместку за низвержение отца поголовно истребить весь гарнизон, но, поскольку Дост-Мухаммеда англичане все еще надежно стерегли в Индии, принц понимал, что действовать следует осторожно.

Макнотон со своей стороны также прекрасно понимал, что во избежание истребления или голодной смерти гарнизона следует вступить с афганцами в переговоры. Однако до начала переговоров он потребовал от Элфинстона письменного заявления, в военном смысле объявляющего их положение безнадежным, даже несмотря на то что до прибытия подкреплений из Кандагара оставались считаные дни. Наместник все еще питал надежду на спасение собственной карьеры и стремился переложить всю вину за их трудности на профнепригодность Элфинстона и трусость солдат.

Элфинстон должным образом выполнил его требования и помимо того дал еще и рекомендацию, как вести переговоры с афганцами. Длинное перечисление бедствий гарнизона, которые Макнотон и сам уже хорошо знал, заканчивалось следующим образом: «После более чем трех недель осадного положения, при явной нехватке снаряжения и фуража, при ослаблении войск большим количеством раненых и больных, при трудностях обороны большого и неудачно расположенного лагеря, с наступлением зимы, имея перерезанные противником коммуникации и находясь среди враждебно настроенного населения, полагаю, что далее удерживать наши позиции в этой стране невозможно». Беспросветность генеральской оценки усугубляли и дополнительные, вскоре после этого полученные сведения. Во-первых, Акбар предупредил население, что любой афганец, уличенный в продаже англичанам амуниции или продовольствия, будет немедленно казнен. Во-вторых, долгожданная спасательная экспедиция с юга была остановлена большими снегопадами и не могла попасть в Кабул раньше весны.

Заручившись мрачным прогнозом генерала, Макнотон принялся составлять срочную депешу лорду Окленду, расписывая всю серьезность сложившейся ситуации и взваливая ответственность на военных, обвиняя их в непрофессионализме и трусости. «Наши запасы продовольствия через два-три дня иссякнут, и военное командование настоятельно советует мне сдаться. Но до самого последнего момента я на это не пойду», — писал он, демонстрируя скорее позу, чем отвагу. Макнотон все еще был убежден, что сможет перехитрить афганцев, играя на разногласиях, существовавших, по его сведениям, среди их вождей. Поэтому в ответ на предложение перемирия для обсуждения условий и сроков сдачи он попросил прислать делегацию. Сцены во время переговоров происходили невероятные: толпы вооруженных до зубов афганцев перебирались через невысокие стены лагеря и устраивали братание с солдатами английских и индийских частей. Многие приносили свежие овощи и угощали ими тех, кого еще несколько часов назад пытались убить. Сначала даже возникли подозрения, что в овощах спрятаны какие-нибудь шипы, колючки или яд, но тщательная экспертиза показала необоснованность этих подозрений.

Афганские парламентеры прежде всего потребовали выдачи Шуджи, надежно укрывшегося за мощными стенами и валами Бала Хиссара. Ему обещали сохранить жизнь, хотя ходили слухи, будто его решили ослепить, дабы впредь он никогда уже более не претендовал на афганский трон. Затем афганцы потребовали разоружения, и вывода из Афганистана всех британских солдат, и возвращения Дост-Мухаммеда. Во избежание обмана предлагалось в качестве заложников задержать британских офицеров с семьями до тех пор, пока все войска не покинут страну, а Дост-Мухаммед благополучно не вернется в Кабул. Само собой разумеется, для Макнотона такие требования оказались совершенно неприемлемыми. С этого момента эйфория и братания прекратились, и обе стороны прервали переговоры, с озлоблением грозясь возобновить военные действия.

Через несколько дней состоялась вторая встреча на берегу реки Кабул, примерно в километре от лагеря. Афганскую делегацию, представлявшую большинство ведущих племенных вождей, возглавлял сам Акбар. На этот раз Макнотон выдвинул собственные предложения, прочитав подготовленное на фарси заявление: «Принимая во внимание недавние события, которые со всей очевидностью показали, что продолжительное пребывание британской армии в Афганистане для поддержки Шуджи-шаха вызывает недовольство значительной части населения, а также то, что при отправке войск британское правительство не имело никакой иной цели, кроме обеспечения целостности, блага и процветания Афганистана, мы не испытываем никакого желания оставаться здесь долее, если наше присутствие противоречит указанным целям». Короче, англичане согласились немедленно вывести все войска, если афганская сторона гарантирует их безопасный проход к границе. Шуджа-уль-Мульк, с которым никто не удосужился обмолвиться даже парой слов, должен был оставить трон и возвращаться вместе с англичанами в Индию. Акбар должен был лично сопровождать войска до границы и лично отвечать за их безопасность, в то время как в Кабуле останутся заложниками четыре британских офицера, но без семей. После безопасного прибытия британского гарнизона в Индию Дост-Мухаммед будет отправлен в Кабул. Напоследок выражалась надежда, что две нации, несмотря на недавние события, останутся друзьями, и Афганистан, при условии отсутствия союза с другими государствами, будет получать британскую помощь. Обсудив между собой предложения Макнотона, афганцы единодушно дали принципиальное согласие, и сразу же, до наступления зимы, началась подготовка к эвакуации гарнизона и выполнению других частей соглашения.