Жан де Малесси - История яда

Вслед за этим, если человек не принимал соответствующее противоядие, неизбежно наступала смерть.

По счастью, для каждого конкретного яда существовало свое нейтрализующее средство; препараты эти, однако, в некоторых случаях не действовали, например, если в воздухе кружились ядовитые пары.

В сущности, наиболее эффективное средство борьбы с ядом состояло в том, чтобы немедленно вывести токсическое вещество из организма.

При этом использовались различные вещества: молоко (его антитоксические свойства в ту пору были уже хорошо известны), уксус, теплая вода, пиво или оксимель — специальная микстура из воды, меда и уксуса. Прежде чем перейти к следующему этапу лечения, в микстуру часто добавляли по несколько грамм специфического антидота.

Когда из организма выводили большую часть отравы, больной принимал крупную дозу противоядия. При необходимости ему не давали уснуть до самого выздоровления. По завершении лечения больному обычно полагалось осушить целый стакан сидра или вина (разумеется, высшего качества).

В основе противоядия почти всегда лежали семена, листья или корни. Главным образом использовались семена клевера, эндивия, майорана, лавра, шалфея, базилика и тмина всех цветов.

Считалось, что савойская капуста, цикламен и салат-латук обладают особыми свойствами, а такие растения, как белена, дикий чеснок, алоэ и мак, целебные свойства которых известны каждому, входили в состав практически всех противоядий.

Одно из них состояло из двух десятков различных компонентов и использовалось при отравлении чрезвычайно токсичным четырнадцатым ядом, который цари носили в оправе перстня. Нескольких его крупиц с головой хватало, чтобы убить кого угодно в течение тридцати минут. Мало того, яд убивал не только при попадании в рот, но и при прикосновении к нему любой частью тела. Так что количество ингредиентов вполне соответствовало масштабу опасности!

Противоядием служил барбинах — разновидность сочного портулака. Это наркотик, который часто используют при тошноте и повышении давления. К нему добавляли семена цикламена, базилика, эндивия, клещевины, повилики, лимона, белены и крапивы; оба последних растения обладают смягчающими и мочегонными свойствами. Кроме этого, брали еще сухие листья эндивия и салата-латука, а также опийный экстракт и выжимку из испанского козельца. Все сдабривали соком акации и красной розы, полученным со среза стебля, корицей, чистейшей миррой, лишайником и наконец диким имбирем. Растения тщательно измельчали и отставляли, чтобы они перебродили. Затем все заливали очищенным медом и варили шесть часов на медленном огне. Лекарственные вещества полностью растворялись в меде, и в него добавляли под конец вина среднего качества.

Препарат снова ставили на огонь и выпаривали до тех пор, пока все вино не улетучивалось, а на дне сосуда не оставалась липкая масса. Когда полученное средство остывало, его помещали в глиняную вазу. Принимать противоядие можно только после того, как больного вырвет и большая часть яда уйдет из организма.

Напрашивается вопрос, каково истинное значение всех этих адских рецептов, которые с таким нескрываемым удовольствием описывает набатейский агроном? Прежде всего необходимо установить, о ядах ли идет речь на самом деле. Изготовление подобных веществ является длинной и сложной процедурой; они состоят из редкостных, порою диковинных компонентов, которые очень трудно раздобыть. Дилетанту здесь делать нечего, только немногие посвященные в силах овладеть тайнами мастерства. После приготовления столь сложной смеси всегда могут остаться компрометирующие улики, а содержащийся в этих веществах яд животного происхождения убивает только через заражение всего организма, и, следовательно, действие его по необходимости является замедленным.

На самом деле речь здесь идет о «мнимо-подлинных», другими словами, бутафорских ядах, теоретически обладающих всеми свойствами, необходимыми для того, чтобы отправить приличного человека на тот свет, если, конечно, он согласится их принять вовнутрь… Исполнение последнего условия весьма проблематично, потому что вкус и запах у всех описанных микстур был, надо полагать, чудовищный. И если даже силой запихнуть жертве в глотку какое-нибудь из этих блюд, весьма вероятно, что жертва его попросту выплюнет или ее вырвет. Гораздо проще было бы воспользоваться одним из растительных ядов, например, волчьим корнем, тем более что он гораздо сильнее и применяли его уже в те далекие времена довольно широко.

Неужто же Ибн Вашья попросту написал шуточную книжицу сомнительного вкуса (чтобы не сказать больше)? А может, он преследовал конкретные цели, которые прояснятся, если мы приглядимся к самой личности ученого?

На этот вопрос можно ответить двояко. Во-первых, дать эстетическую оценку произведению набатейского писателя. Его труд был написан в эпоху расцвета арабской поэзии: достаточно назвать имена аль-Мутанабби и аль-Маарри, слава которых переросла их эпоху, исключительно богатую талантами. Вся литература того времени, включая историческую, была овеяна ореолом ирреального и фантастического. Книга о ядах не сумела стать исключением из общего правила.

Возможно и объяснение политического порядка. Книги подобного рода были доступны отнюдь не всем; они специально предназначались для владык и царей и вообще для всех, кто обладал реальной властью. Сильные мира сего считали яд своим надежным молчаливым союзником, который самостоятельно решал многие вопросы деликатного свойства. Он всегда оставался под рукой, и всякий, кто был с ним на короткой ноге, мог тем самым себя от него обезопасить. Исчерпывающий труд по данному вопросу, снабженный оправдательным списком противоядий, пришелся бы весьма кстати. Ну а критический разбор очевидных недостатков и серьезный, научный анализ — все это было не в духе времени.

Порою скрупулезнейшие описания набатейских ядов приводят нашего современника в замешательство· уж очень они напоминают психоаналитическое исследование неких малоизвестных форм «маниакального психоза» Тем не менее, эта книга является документом оригинальной паранаучной культуры. Она возникла на пересечении естествознания, алхимии и эзотерической медицины и явилась плодом колоссальной работы по сохранению древнего знания. Имена многих греков, александрийцев, индийцев и персов вошли в историю только благодаря потрясающей эрудиции Ибн Вашьи. Воздадим же должное мастеру-отравителю, а в его лице и Джабиру Персу, Маймониду из Кордовы, аль-Кинди из Багдада и Куста Луке, собирателям и переводчикам древних текстов. Эти надежные хранители памяти человечества внесли свой неоценимый вклад в тот духовный подъем, которым был охвачен весь мусульманский мир на исходе первого тысячелетия.