Жан де Малесси - История яда

На земле сидел голый человек. Шаман, положив руку ему на макушку, хриплым, монотонным голосом повторял заклинание:

В какие века, на каких еще языках звучала эта магическая формула? На скольких людей накликала она смерть? Никому не дано знать.

Буайе, в то время молодой врач из когорты колониальных чиновников, воодушевленных благородной идеей своей миссии, услышал, как звучит это заклятие на языке балантов, проживающих на юге Сенегала.

Во время служебной поездки на черный континент ученый совершил множество открытий в области медицины и неожиданно для себя стал свидетелем и чуть ли не участником одного грозного африканского ритуала.

В Казамансе, на этой благословенной земле богов, ставшей теперь раем для туристов, проживали вместе три различных этнических группы: диола, мандинги и баланты. В драматических событиях, оставивших столь глубокий след в памяти Буайе, принимали участие только последние. О них-то и пойдет речь.

Непрерывный грохот там-тамов, в течение нескольких дней оглашавший джунгли, привлек внимание ученого. Бесконечные рокочущие призывы и отклики, очевидно, возвещали о каком-то исключительном событии, которое должно было вот-вот произойти. Мужчины всех возрастов, женщины и даже маленькие дети с готовностью откликались на зов и спешили к таинственному месту сбора.

Вместе с людьми шли козы, быки и поросята; их должны были заколоть по окончании церемонии. Казалось, туземцы собирались достойно отпраздновать большую победу. Так какое же важное событие стало причиной всех этих перемещений? Вскоре Буайе получил ответ: он стал первым европейцем, которому посчастливилось лично присутствовать на чудовищном испытании тали. Сотни балантов сошлись сюда из разных уголков Сенегала, чтобы умереть на глазах у врача! И наш почтенный эскулап не в силах был предотвратить трагедию: его даже никто не слушал, потому что слово держал яд. Целую неделю там-тамы сзывали по ночам балантов на дикарский праздник; под самым носом у властей разворачивалось потрясающее по жестокости действо, мрачный пережиток прошлых веков. На несколько часов Буайе проник в святая святых африканских обычаев. Став свидетелем одной из последних ордалий, он смог оценить, какое влияние в силах оказать яд на жизнь целой нации.

Баланты подвержены всем человеческим напастям: смерти, болезням и множеству мелких и крупных драм, из которых складывается наша повседневная жизнь. Но сами африканцы считают, что беды, обрушивающиеся на голову им самим или их близким, не отвечают естественному ходу вещей. Смерть, например, никогда не является случайностью, ее вызывают колдуны, которые во время болезни и даже после смерти питаются мясом жертвы. Чародеи скрываются в толпе честных людей и принимают их облик, чтобы тем легче было обмануть несчастных. Для колдунов смысл жизни заключается в том, чтобы причинить племени как можно больше зла. Все бедствия, которым подвергается деревня и прилегающие хутора, — это их рук дело. Распознать колдуна очень трудно, ведь внешность у него вполне человеческая. Разоблачить его можно только хитростью, и как только удастся вывести негодяя на чистую воду, нужно его тотчас уничтожить.

К счастью, существуют яды, с помощью которых можно не только изобличить колдуна, но и убить его.

Поскольку эти зловредные существа обыкновенно питаются человеческим мясом и, подобно вампирам, пьют кровь, яд можно подмешать в человеческие останки, и колдун преспокойненько их съест…

Обычные же люди, не имеющие ничего общего со злосчастными выродками и ни разу не пробовавшие человеческого мяса, не смогут проглотить яд. Их желудок и даже все тело отвергнет омерзительную и вредоносную микстуру. Они извергнут отраву и тем самым спасутся.

Буайе присутствовал на приготовлениях к церемонии, а затем собственными глазами видел, как все сборище балантов ело яд.

В сущности, испытание проводилось для того, чтобы изобличить тайных колдунов и избавить общество от их пагубного влияния. И горе тем несчастным, которые попытались бы уклониться от процедуры. От них тотчас же отрекались члены семьи, все вещи у них изымались, бедняг прогоняли из племени, и изгнанникам ничего другого не оставалось, как бежать побыстрее да подальше, даже не надеясь когда-нибудь вернуться.

Токсическую основу для своего яда баланты добывают из коры чрезвычайно твердого дерева, которое якобы не горит в огне. Полученную эссенцию очень долго настаивают, пока она не превратится в «красную воду». Затем в нее подсыпают порошок из высушенных и измельченных человеческих останков, мозга, сердца, печени и желчи. Эти малопривлекательные предметы извлекаются из трупов тех сограждан, которые по результатам предыдущей ордалии оказались ненавистными колдунами.

Останки долго высушивают на солнце и прячут на время, а затем растирают в порошок. В нем содержится некий элемент, помогающий определить, имеет испытуемый отношение к нечистой силе или нет. А сам тали, добываемый из коры, баланты считают простым катализатором.

Шаман из племени диола, которого назначает вождь деревни, обязан сначала изготовить, а затем раздать испытательный яд тали. За свои труды этот властелин смерти получает многочисленные подарки от будущих жертв.

Вождь диола, назначающий шамана, тоже получает подарки, равно как и вождь какой-нибудь другой деревни мандингов или диола, пускай даже он и не принимает никакого участия в приготовлениях. Непосредственных участников церемонии все время держат в стороне, но при этом взимают с них довольно внушительный взнос — в 1895 году он составлял около трех золотых франков за дозу тали. Для бедных балантов это была неслыханная сумма, поэтому неимущие туземцы ходили попрошайничать в соседние деревни или нанимались на работу к «бледнолицым». Чаще всего, однако, за тали платили натуральными продуктами: рисом, тканями или скотом. В последнем случае несколько человек объединялись и сообща жертвовали одним животным.

По мере приближения церемонии жителей деревни охватывало огромное волнение: то, что должно было произойти, касалось всех без исключения — мужчин, стариков и даже женщин с грудными младенцами. К месту сбора стекались десятки, сотни людей; они вели за собой жертвенных животных. Пить могли все, да что там, это просто вменялось в обязанность! Некоторые из присутствующих казались поразительно спокойными; дело в том, что они уже не раз и, разумеется, с честью выдерживали испытание и поэтому считали свою жизнь вне опасности. Чего, впрочем, не скажешь о новичках, с каждой минутой становившихся все более раздраженными — тревога росла. В толпе можно было заметить ребятишек лет десяти, собиравшихся принять яд вместе с родителями.