Жан де Малесси - История яда

Ребенок, явившийся предметом тяжбы, уже довольно долгое время болел, и состояние его здоровья неуклонно ухудшалось. Тогда отец ребенка позвал колдуна, чтобы он прояснил ситуацию и поведал, кто навлек беду на сына. Шаман вошел в хижину; в ней горел огонь. Внимательно присмотревшись к пламени, колдун высыпал в костер таинственный порошок. Дрова запылали еще ярче, а колдун напрягся и сосредоточился, словно бы ему предстало видение. Наконец кудесник вышел из священного оцепенения и глухим голосом отчетливо произнес два слова — Рагайетто и Ясиманджи. Это были имена соседок и хороших знакомых, якобы плясавших в языках пламени перед мысленным взором шамана.

Сомнений не оставалось: именно Рагайетто и Ясиманджи виноваты в несчастьях сына. Они занимались «черевным колдовством» и страшно хотели навести порчу на малыша. Насланная ими тяжелая болезнь прямо-таки извела мальчика. Мать тотчас же разыскала обеих женщин. Поведав колдуньям об откровениях шамана, мать велела им явиться к ложу сына и снять порчу. Обе женщины внимательно ее выслушали, но одна лишь Рагайетто явилась с водой для ритуального окропления и произнесла следующее заклинание: «Если болезнь наслала я, если злодейка Ликуду — я, да выздоровеешь еще сегодня, ибо не хочу тебе зла…»

Сказанные слова не произвели никакого эффекта, и мать решила, что колдуньей является Ясиманджи, которая сидит в своей хижине и накликает порчу на ребенка. Мать повторно и на этот раз прилюдно произнесла обвинение. Это было очень серьезным шагом, обрекавшим не только Ясиманджи, но и ее мужа на публичное преследование.

Снять всенародное проклятие могла только ордалия. Если бы супруги отказались от испытания, то тем самым признали бы себя виновными. Так что муж подобру-поздорову ушел в джунгли за корой ядовитого дерева гунда, а затем созвал односельчан. В их присутствии он приготовил ядовитый напиток и тотчас же выпил его вместе с женой. Вскоре мужа начали сотрясать приступы рвоты, так что большую часть яда ему удалось извергнуть наружу. А несчастная Ясиманджи умерла в ужасных муках. Так рассудил яд.

Само собою разумеется, колониальные судьи, столкнувшись с новым конкурентом — ядом, не знали, как лучше поступить. Можно ли осуждать людей, гораздо более склонных следовать традициям предков, нежели подчиняться чуждым западным законам? Шамана, оказавшегося на скамье подсудимых, судья спросил: признает ли он факт злоупотребления своим особым положением и нравственным авторитетом? Колдун искусно отвел обвинение: он, видите ли, никому не приказывал есть яд, об этом и речи не было, а просто увидел в языках пламени силуэты мужчины и двух женщин, которые, как ему показалось, ели мясо умирающего ребенка. И потом, оба супруга по своей воле решили пойти на испытание.

Улаживать запутанные дела с помощью яда у туземцев черной Африки, восточной и западной ее частей, было обычным делом. Внутри некоторых племен существовали даже своего рода тайные общества, члены которых занимались охотой на ведьм.

Получив извещение о чьей-либо смерти, несколько членов секты забирались в чащу леса и, сговорившись, начинали дудеть в бамбуковые флейты, издававшие заунывный, зловещий звук. Для остальных членов этот концерт служил сигналом к наступлению. Охотники на ведьм врывались в хижины односельчан, подозреваемых в колдовстве, выволакивали их наружу и, притащив в условленное место, насильно поили специально приготовленным ядом.

Случалось, обвиняемого предавали общественному суду. Собрание туземцев оказывало на жертву огромное моральное давление, стараясь выдавить из нее чистосердечное признание. Классический судебный механизм, блестяще использованный на больших политических процессах в Восточной Европе, срабатывал великолепно: обвиняемый становился своим собственным обвинителем. Доведенный до отчаяния непрерывным кошмаром, человек начинал видеть в испытании ядом настоящее избавление.

В связи с этим кое-кто даже стал рассматривать африканскую ордалию как сложнейшую психологическую драму; по сути дела, ее главное действующее лицо, играя одновременно активную и пассивную роль, проходит сеанс психотерапии, часто выливающийся в подлинную трагедию.

В случае, описанном Буайе, ее виновниками становились сами мертвые.

В действительности, речь здесь по преимуществу идет не о физическом насилии, а об общественно-психологическом давлении, вынуждающем жертву признать себя виновной со всеми вытекающими трагическими последствиями, только бы вырваться из этого ада.

Индивидуальная ордалия обычно завершается тем, что человек, выступающий в роли судьи, вождь деревни или царек, ежели таковой имеется, оглашает решение суда. У некоторых племен ордалия по личному почину запрещена и приравнивается к преступлению; ведь в подобных случаях испытуемый ставит под сомнение верховную власть, которая одна вправе присуждать к ордалии. А перед высшим авторитетом, произвольно принимающим те или иные решения, все заранее должны трепетать.

Если вас объявили колдуном, неважно, кем вы были до этого. С момента разоблачения вы становитесь козлом отпущения. Причина несчастий и тайных опасений обнаружена, и малодушные издают вздох облегчения. Осталось только заставить беднягу выпить отвар, приготовленный шаманом (ну и что, если колдун утверждает, что он невиновен!), — и страхов как не бывало.

В Африке, в отличие от Европы, от обилия ядов просто глаза разбегаются. В соке большого числа растений, произрастающих на этом континенте, содержатся высокотоксичные алкалоиды Стрихнин, бруцин, резерпин, эзерин — вот лишь немногие названия из того длинного списка, которым часто пользуется современная фармакология.

К примеру, эритрофлеин, образующий токсическую основу тали, в больших дозах вызывает остановку сердца. Но дубильные вещества, также содержащиеся в тали, являются сильным рвотным; только благодаря им человек иногда спасается.

Кроме того, африканцы пользуются растениями из рода стрихнос, например, рвотным орешком; в ход идут в основном плоды и семена. Содержащийся в них стрихнин вызывает судороги и паралич.

Другие алкалоиды влияют на поведение человека: жертва теряет равновесие и координацию движений, дыхание затрудняется, иногда наступает удушье.

Калабарский боб (другое название — физостигма ядовитая) иногда использовали в качестве судебного яда племена, живущие в устье Нигера. Но самым распространенным алкалоидом по праву считается уабаин, который добывают из различных видов строфанта, произрастающих на всей территории экваториальной Африки.