Жан де Малесси - История яда

Проглотив яд, жертва экзекуции должна была ходить взад и вперед, пока не появлялись признаки отравления. Если обвиняемого начинало тошнить и он извергал большую часть яда, это служило доказательством невиновности, и испытуемого отпускали на свободу. Когда бобы подавали в чистом виде, судья увеличивал их количество до тех пор, пока не начиналась рвота; часто, однако, обвиняемый умирал еще раньше.

Судьями в древнем Калабаре выступали царек и знать. Человек, обвиняемый в каком-нибудь неблаговидном поступке, прежде всего, в колдовстве, должен был предстать перед их судом. Испытание в большинстве случаев завершалось трагически, поэтому все провинившиеся пытались спастись бегством еще до того, как прозвучит грозный приговор.

Некоторые туземцы, правда, сами настаивали на испытании физостигмой, желая доказать свою невиновность. Все при этом догадывались, что испытуемый заранее договорился с мастером яда и, следовательно, почти ничем не рискует. Легкое, скоропреходящее недомогание оправдывало его в глазах окружающих.

Бобы для этой ордалии срывали с лианы Рйузоз^та уепепозит, растущей главным образом на берегах рек. Ее выращивали специально для нужд правосудия в особых местах на Калабарском берегу. Дерево считалось священным, и царским указом повелевалось вырывать все лианы, выросшие в неположенном месте.

Сбор урожая проводился под высочайшим надзором, а семена хранились в хижине вождей. Этот семенной фонд постоянно обновлялся: остатки обычно сбрасывали в воду, и ежегодно несколько сот африканцев умирали от отравления священными бобами.

Ближе к экватору применялись несколько другие яды, но использовали их точно таким же способом, и все связанные с ними магические обряды ничуть не отличались от тех, которые совершали северные соседи.

«Когда кто-нибудь умирает, настает всеобщее оцепенение — до того трудно бывает осмыслить вторжение небытия, заставить себя поверить в него!» — заметил Флобер над трупом Эммы Бовари; это наблюдение вполне справедливо и по отношению к туземцам экваториальных регионов. Преждевременная кончина мужчины, женщины или ребенка, находившихся в добром здравии, настолько ошеломляет африканца, что он готов винить в смерти могущественного и зловредного колдуна-невидимку.

Какой-нибудь безобидный случай или давняя обида давали вашему врагу повод произвести вас в незавидный чин колдуна. Тотчас находилось объяснение всем неудачам, и на каждом шагу одно за другим появлялись доказательства того, что выбор сделан правильно. Охота на ведьм была делом всей деревни, туземцев охватывало огромное возбуждение. Но стоило только указать на подозреваемого, и обстановка мигом разряжалась.

Шаман в одиночестве уходил в лес. Считалось, что только он один знает место, где прячется ядовитое растение, сок которого наиболее подходит для испытания. Ему было известно также, как выкопать и сохранить корешок; он умел мягко и старательно соскабливать кору, а затем растирать ее.

Возвратившись в деревню, мастер немедленно приступал к приготовлению м ’бунду, высыпал собранный урожай в литровый сосуд с водой и настаивал зелье. Когда жидкость приобретала темно-красный цвет, ее можно было использовать для испытания.

Обвиняемого выводили на центральную площадь перед хижиной вождя, где уже толпился народ. Шаман протягивал ему бутылочную тыкву, наполненную м'бунду, которое испытуемый должен был выпить одним духом. Затем мастер яда в десяти шагах от жертвы проводил на песке черту. По сигналу обвиняемый направлялся к этой метке. Тем временем яд начинал действовать Глаза испытуемого наливались кровью и, словно вываливаясь, выступали из орбит.

Лицо искажалось гримасой боли и ужаса, после чего наступало оцепенение. Жертва пыталась бороться с удушьем и из последних сил тянулась к финишной черте.

Если обвиняемый так и не доползал до цели, ни у кого уже не оставалось ни малейших сомнений в том, что он колдун, и обезумевшая толпа набрасывалась на беднягу, вырывала ему внутренности и раздирала тело на мелкие куски. И наоборот, в случае, если испытуемый доходил до роковой отметки, вся деревня убеждалась в его невиновности и обращала свой гнев на обвинителя, которого немедленно приговаривали к такому же испытанию.

В различных местах церемония проходила по-разному: туземцы с берегов Комоэ под грохот там-тамов и яростные выкрики приводили обвиняемого к хижине вождя. Мастер яда заставлял его выпить м ’бунду и, когда испытуемый под действием яда начинал терять равновесие и мышцы его судорожно сжимались, велел бедняге два раза перепрыгнуть через палку в полуметре над землей. Если обвиняемый падал, его тотчас же объявляли виновным; мастер яда на время превращался в палача и перерезал «колдуну» глотку. Этот крайне зверский обычай впервые был описан в 1776 году миссионером с Луангвы:

«Ежели кого-нибудь обвинят в преступлении, но не могут найти достаточных улик, предлагают ему выпить касса. Жители сей страны глубоко верят в это испытание. Даже князья и повелители несколько раз принимали касса, чтобы рассеять подозрения… Королю Каконго показалось, что его хотят отравить, и он заставил всех своих домашних, чад и домочадцев принять касса. Умерло огромное число людей и между прочими — фаворит короля, сановник, которого все жители страны считали человеком кристальной честности!»

Еще в начале нашего века некий врач присутствовал на такого рода испытании, которое проводилось в деревне м’боши в Конго. Двух человек заставили бежать по дорожке, очищенной от травы и колючек и перегороженной тремя толстыми стволами.

Бедняг обвинили в том, что они наслали на деревню опустошительную эпидемию оспы. Женщины и мужчины пронзительно кричали, их вопли смешивались с песнопениями и грохотом боевых барабанов.

Каждый из подозреваемых выпил приблизительно по триста грамм яда из небольшой бутылочной тыквы. Снадобье было красноватого цвета: эту окраску отчасти придавал ему отвар из сандалового дерева. Данная эссенция довольно широко применяется туземцами: она входит в состав ядов, лекарств и даже предметов туалета.

Обоим испытуемым, принявшим яд, велели перескакивать через стволы, положенные поперек дороги. Мужчина постарше, преодолев второе препятствие, с налитым кровью лицом и содрогаясь от приступов рвоты, рухнул на землю. Живот вздулся, по мышцам пробегали столбнячные судороги. На коже выступил обильный холодный пот. Через час бедняга скончался.

Тот, что был помоложе, прошел три препятствия, затем присел на корточки и, свернувшись калачиком, лег на землю: из носа, рта и ушей шла кровь, мочился он тоже кровью. Подбежали родные и друзья и стали избивать несчастного, делая ему «массаж» поясницы с помощью маленьких мешочков с горячим песком.