Ольга Тогоева - Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

“La fille d’un cordonnier de Langres, en Bourgogne, ayant eu le malheur de se laisser séduire par une de ces infâmes qui font commerce de l’honneur des filles, eut tant de honte de reparaître dans sa famille quelle avait déshonorée, qu’elle résolut de ne jamais revoir ses parents mais d’aller au contraire cacher son infamie dans quelque ville éloignée où jamais on n’entendrait parler d’elle” (Ibid.).

“Elle se travestit en homme et vint à Lyon où, ayant appris que l’emploi de bourreau était vacant, elle le sollicita et l’obtint” (Ibid.).

“S’étant aperçue quelle était enceinte, elle voulut essayer de réparer cette infamie. Elle proposa pour cet effet à son Maître-valet de l’épouser: ce qu’elle ne put faire qu’en lui déclarant son sexe et une partie de ses aventures” (Ibid.).

“Lespérance d’avoir sa place lui fit trahir son serment. Il déclara donc aux magistrats tout ce que cette fille extraordinaire lui avait avoué, et en conséquence, l’emploi de bourreau lui fut ôté et donné à son dénonciateur” (Ibid.).

“Elle quitta la ville et vint ici, (à Montpellier — O. T.) toujours dans le même déguisement, et résolue d’exercer encore la même profession qu’elle avait faite à Lyon… Le bruit de ce qui venait de lui arriver à Lyon étant passé, et ayant éclaté ici où quelques personnes l’ont reconnue, l’exécuteur n’ayant plus voulu la garder lorsqu’il a su qui elle était, l’a payée et renvoyée” (Ibid.).

“On assure que depuis elle a pris la route de l’Espagne où elle est allée exercer ses talents, et satisfaire son animosité contre tous les malfaiteurs de l’un et l’autre sexe qui pourront tomber entre ses mains; animosité qui, à ce qu’on lui a entendu dire ne finira qu’avec sa vie” (Ibid.).

Единственным исключением из этого правила являлась норма, прописанная в ордонансе Людовика IX Святого от 1268 (1269) г. В случае, если девочка в возрасте «от десяти до четырнадцати лет» обвинялась в богохульстве или сквернословии, ее следовало раздеть догола и высечь розгами, и исполнить такой приговор должны были женщины «в отсутствие мужчин»: “Et se celle persone, qui aura ainsi méfiait, soit de l’aige de dix ans, ou de plus, jusques à quatorze ans, il sera batu par la Justice du lieu, tout à nud de verges en apert ou plus ou moins, selon la grieveté du mesfait, ou de la vilaine parole, cest assavoir li homme par hommes et la famé par famés, sans presence d’homme” (Ordonnances des rois de France. T. 1. P. 101, курсив мой — O.T.). Впрочем, ни одного случая соответствия судебной практики данной норме права в истории Франции эпохи Средневековья или Нового времени мы не найдем.

Lynn J.A. The French Wars 1667–1714: The Sun King at War. Oxford, 2002. Ch. 5.

Ibid.

Charles G. Brave l’Angevin. La véritable histoire de Renée Bordereau, cavalier de l’Armée catholique et royale de 1793. P, 1976.

Pigeard A. EArmée Napoléonienne, 1804–1815. P., 1993. P. 617. Подробнее об этих и многих других европейках, служивших в XVII–XIX вв. в армии, часто под видом мужчин, см.: Lynn J.A. Essential Women, Necessary Wives, and Exemplary Soldiers: The Military Reality and Cultural Representation of Women’s Military Participation (1600–1815) // A Companion to Women’s Military History / Ed. by B.C. Hacker, M. Vining. LeidenjBoston, 2012. P. 93–136.

См. подробнее: Глава 11.

Не случайно он включил в свое повествование трогательный эпизод с покупкой Маргаритой на последние гроши двух яблок. На большее, очевидно, денег не хватило: “Elle n’avoit alors pour tout bien que six liards. En sortant de Strasbourg, elle acheta pour deux liards de pommes” (Richelot R. Op. cit. P. 2).

Подробнее см.: Armand F. Op. cit. P. 33–37,45-49, 70–71; Friedland P. Op. cit. P. 71–88.

Об идентичном положении палачей как изгоев и чужаков в русских городах XVII-начала XIX в.: Лотман Ю.М., Успенский Б.А. «Изгой» и «изгойничество» как социально-психологическая позиция в русской культуре преимущественно допетровского периода («свое» и «чужое» в истории русской культуры) // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб., 2002. С. 222–232, здесь С. 229–230.

Подробнее об этой «моде» см.: The Clothes that Wear Us: Essays on Dressing and Transgressing in Eighteenth-Century Culture I Ed. by I. Munns, P. Richards. L„1999; Мелетинский E.M. Указ. соч. С. 18, 89, 117, 140–141; Строев А.Ф. «Те, кто поправляет Фортуну». Авантюристы Просвещения. М., 1998. С. 17–30; Неклюдова М.С. «Лживые одежды»: концептуализация травестии во французской культуре XVII в. // Теория моды: одежда, тело, культура. 2017. Вып. 2. С. 235–255 (с новейшей библиографией по теме). На русском материале см„в частности: Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. С. 233–254, особенно С. 235–238.

Registre criminel du Châtelet de Paris. T. 1. P. 157–164 (a. 1389).

“Iceulx mariez disoient à lui qui parle que quant il auroit aucune chose, qu’il le lui por-tast, et leur faist un signe du doy contre son nez, en passant par devant eulx, sans parler à lui ne dire mot aucun. Lequel qui depose, et aussi ledit Brun, recordant desdites enseignes, distrent, déposèrent ensemble, en la presence dediz mariez, que plusieurs fois ilz alerent ès haies devers lesdiz mariez, se partoient dudit marché, et que quant ilz leur fesoient le signe dessus dit, iceulx mariez se partoient dudit marché li uns après l’autre, et aloyent boire ensamble en une taverne, en laquelle ilz vendoient les biens par eux prins et emblez ausdiz mariez” (Ibid. P. 158–159).

Armand F. Op. cit. P. 20–24, 30–33; Тогоева О.И. История одного рукопожатия. С. 199–200.

“En l’une de ses chauces fu trouvé le bout d’un mordant d’argent coppé, au bout duquel mordant avoit pendu une petite cheisne d’argent, et au bout d’icelle cheisne une sonnette d’argent. Et aussi, en une des bourses dudit prisonnier, un autre mordant de.sainture coppé à une cheisne d’argent pendu au bout d’icellui mordant, et aussi ledit coustel tout nu” (Registre criminel du Châtelet de Paris. T. 1. P. 201–209, здесь P. 201–202).

Подробнее о деле Флорана де Сен-Ло см.: Тогоева О.И. «Истинная правда». С. 54–65.

“Ainsy comme il est acoustumé défaire, ilz avoient trouvé es solers dudit prisonnier iiij blans de huit d. pour pièce, et en sa bourse ledit pelle blanc, et aussy en la manche de son juppon ledit dé d’argent, et entre les deux huis du guichet de Chastellet une bourse semblable que exprimé avoit icelle Climence par sa depposicion су-dessus dite et es-cripte, et laquele, avec lesdiz pelle et dé, furent monstrez à icelle Climence, et que elle ot affermé par serement, et en la presence dudit prisonnier, que la bourse, dé d’argent, pelle, et les clefs qui pendoient à ladite bourse, estoient celi et ceulx desquieulx elle a су-dessus parlé, demandé fu de rechief et requis par serement audit prisonnier qu’il deist de ce la vérité” (Registre criminel du Châtelet de Paris. T. 2. P. 6–15, здесь P. 9, курсив мой — O. T.).

См. прим. 36.

Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. С. 111, 113,127,147,151,160.

Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. М., 2003. С. 32–33,112,117,119–120,126.

См. прим. 26.

Тип волшебной сказки АТ 510 и 511, согласно классификации Аарне-Томпсона: Thompson S. The Types of the Folktale // Folklore Fellow Communications. Helsinki, 1973. № 184.

«С мачехой… у героя (героини) не может быть никаких точек соприкосновения в позитивном плане. Именно поэтому сюжет развивается в направлении полного отсоединения героя от начальной ситуации…, возникает своеобразное выталкивание его за пределы мира, в котором нарушаются родственные отношения, туда, где эти отношения могут быть восстановлены» (Мелетинский Е.М., Неклюдов С.Ю., Новик Е.С., Сегал Д.М. Проблемы структурного описания волшебной сказки // Структура волшебной сказки. М., 2001. С. 11–121, здесь С. 45, разрядка авторов — О.Т.). См. также: Там же. С. 28–29, 31–32, 38, 78,92–95; Пропп В.Я. Указ. соч. С. 32–33,79.

См. прим. 24.

Строев А.Ф. Указ. соч. С. 25, 124–125; Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. М., 2001. С. 43, 51–52. Ср.: «Если рассматривать (с оговоркой на условность столь абстрактного построения) только сюжетный аспект, то западноевропейский роман XIX в. может быть охарактеризован как вариация сюжета типа “ Золушки\.. Сюжетная схема состоит в том, что герой занимает некоторое неподобающее (не удовлетворяющее его, плохое, низкое) место и стремится занять лучшее. Направленность сюжета заключается в перемещении главного персонажа из сферы “несчастья” в сферу “счастья”, в получении им тех благ, которых он был вначале лишен. Вариантами могут быть удача или неудача в попытке улучшить свой статус; герой может быть добродетельным или злодеем… Несмотря на возможность многочисленных сюжетных усложнений, все эти варианты имеют одну общую черту: речь идет об изменении места героя в жизни, но не об изменении ни самой этой жизни, ни самого героя» (Лотман Ю.М. Сюжетное пространство русского романа XIX столетия // Лотман Ю.М. О русской литературе. Статьи и исследования (1958–1993). СПб., 1997. С. 712–727, здесь С. 719, курсив мой — О.Т.).