Владимир Михайлюк - Пермская шкатулка

М. М. Походяшин умер в 1781 году, оставив трех сыновей. Старший из них — Василий — пошел по стопам отца и умер в купеческом звании. Средний — Николай — служил в гвардии, а самый младший — Григорий — поступил в лейб-гвардии Преображенский полк и вышел в отставку в чине премьер-майора. Еще поручиком он был принят в масоны и вскоре в Москве познакомился с Н. И. Новиковым. В ту пору, начиная с 1787 года, два лета подряд земля уродила скудные урожаи, а на третий год сильные морозы уничтожили озимые посевы, а на яровые не было семян. Наступил страшный голод.

В этот бедственный период Новиков организовал сбор подаяний, скупал хлеб и раздавал голодающим Москвы и Подмосковья. Неслыханный взнос передал Новикову Григорий Походяшин, вручив ему 10 тысяч рублей, а всего за время бедствия он пожертвовал голодающим, как подсчитали журналисты, 300 тысяч. Всеобщее горе России связало крепкой дружбой Григория Походяшина и просветителя Николая Новикова. Он пригласил щедрого купца в «Типографскую компанию», целью которой было издание книг по всем отраслям знаний и продажа их по дешевой цене. В наши планы не входит обзор издательской деятельности Новикова. Его великие заслуги достойно оценены. Но вспомним хотя бы названия издаваемых им сатирических журналов: «Трутень», «Живописец», «Кошелек». Прикамье вправе гордиться тем, что издательская деятельность Новикова выросла на средства уроженца Пермской губернии Григория Максимовича Походяшина. После заточения Н. И. Новикова в Шлиссельбургскую крепость и конфискации всего имущества и книг «Типографической компании» По- ходяшин понес огромные убытки. И, как пишет М. Н. Лонгинов: «Походяшин пережил Новикова несколькими годами, но память умершего друга оставалась для него постоянно священной. Над смертным одром Походяшина висел портрет Новикова, и смотреть на него было единственными утешением человека, жившего когда-то в роскоши и умершего на чердаке в положении близком к нищете».

Наверное, следует напомнить любезным читателям, особенно молодым, что Верхотурье входило тогда в состав Пермской губернии.

Но вернемся к нашему Ивану Журавлеву. На территории Верхотурья есть Журавлев камень — большая гора в составе Уральского хребта к северу от Денежкина камня. Между камнями проходила тропа из Жевалодо-Благодатского завода на реку Вишеру, по каковой в давние времена только и поддерживалась связь Верхотурья с Чердынью.

Побывал совершенно случайно у Журавлева камня автор этих строк и не мог не вспомнить, что у него в блокноте есть запись о Ване Журавлеве, и дал себе слово, что когда-нибудь проследит судьбу этого мальчика. Самым загадочным было то, как он смог выбиться в сенаторы и стать в один ряд с продавшим его вельможей.

Ване Журавлеву кто-то крепко помог. В заводской школе он, видимо, обратил на себя внимание. Скорей всего, Григорий Максимович Походяшин даровал ему вольную и увез в 1792 году в Москву. Журавлев окончил Московский университет и был рекомендован в Литовское губернское правление секретарем с чином коллежского регистратора. Вскоре Иван Федорович проявил себя настолько нужным специалистом, что его переводили с повышением с места на место. Приведем его формулярный список о службе: в 1800 году он был назначен секретарем при Литовском гражданском губернаторе, а в 1804-м — столоначальником в департаменте министерства юстиции. Через два года назначен в Вильно губернским прокурором, а в 1809 году попадает в канцелярию к знаменитому государственному деятелю, статс-секретарю М. М. Сперанскому. Это были годы, когда враги Сперанского выступили против его либеральных преобразований в стране и убедили Александра 1, что государь не имеет даже права ограничить свою власть, потому что Россия вручила его предку самодержавие нераздельное. Император решил избавиться от влияния статс-секретаря и накануне войны с Наполеоном сослал Сперанского вместе с его единственной дочерью на четыре года в Пермь, откуда тот написал государю свое знаменитое оправдательное письмо, в котором убедительно опроверг переданное ему Александром при прощании обвинение.

Работа Журавлева в домашней канцелярии Сперанского не повредила его карьере. В мае 1812 года он назначается помощником статс- секретаря Государственного совета по департаменту законов и производится в статские советники. Во время Отечественной войны Журавлев постоянно находится при государе. Он побывал в царстве Польском, в Пруссии, Саксонии, Богемии и других немецких княжествах и в Швейцарии. В 1817 году Журавлев становится директором департамента министерства юстиции и производится в чин действительного статского советника. Позже он — обер-прокурор департамента Правительствующего сената, а в 1820 году его назначают делопроизводителем верховного уголовного суда над декабристами. За долговременную и ревностную службу в 1827 году ему была пожалована грамота на дворянское достоинство. В дальнейшем его производят в тайные советники, поручают управлять делами министерства юстиции, присутствовать в Правительствующем сенате и награждают орденом Белого Орла.

Журавлев занят правовой оценкой конкретных фактов и разрешением споров. Ивану Федоровичу приходилось заниматься громкими делами, о которых сохранились публикации в исторических журналах. Несколько выдержек из них мы приведем.

«Покойный Д. Н. Бантыш-Каменский принадлежит к числу немногих наших отечественных историков, пользующихся громкою, вполне заслуженною известностью. Его «Деяния знаменитых полководцев и министров Петра Великого с портретами (2 ч.)», История Малороссии» (первое изд. в 4 ч., 1822 г., второе изд. 1830 г., в 3 ч. с портретами, картами и снимками), «Историческое собрание списков кавалеров четырех российских императорских орденов», «Словарь достопамятных людей русской земли» (изд. 1836 и 1847 гг.) и «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов» (изд. 1840 г., в 4 ч.), — труды многолетние, добросовестные, доныне составляют драгоценные материалы для русской истории и едва ли когда утратят свои достоинства в глазах каждого просвещенного и любознательного читателя. При всех стеснениях цензуры своего времени, Бантыш-Каменский первый из русских биографов отважился выставить многих государственных деятелей (некоторых из них — даже современных) в настоящем их свете, низводя этих чуть не гомерических героев с их высоких пьедесталов на степень обыкновенных смертных со всеми им свойственными слабостями; независимо от этого в своих трудах он оставил богатый материал для новейшей истории России. Биографические словари его долго еще будут необходимы как справочные книги. Воздавая должное истинным сынам отечества, наш биограф строго относился к его пасынкам, к сынам счастия и временщикам, которыми изобиловали царствования преемников и преемниц Петра Великого. «Деяния знаменитых полководцев и министров Петра Великого» было напечатано им в 1812 году, когда дозволено было писать правду только о временах Грозного; «Биографии российских генералиссимусов» появились в 1840 г., когда и об Иване Грозном следовало относиться чуть не с благоговением. По этому можно судить, каких трудов и усилий стоило нашему историку избегать столкновения с придирчивой цензурою, и, при всем том, он сумел выйти победителем из неравной борьбы и лестью, не маскировал исторической правды.