Владимир Михайлюк - Пермская шкатулка

о

месторождении полезных ископаемых, изучение энергетических ресурсов и т. д. Из состава Комиссии выделились многие научные институты. В 20 —30-е годы В. И. Вернадский организовал Государственный радиевый институт, был его директором; основал Комиссию по истории знаний Академии наук, а также отдел живого вещества, преобразованный потом в Биогеохимическую лабораторию. Метеоритный отдел при Минералогическом музее был преобразован в Комитет по метеоритам; создана Комиссия по изотопам под его председательством. Комиссия по изучению вечной мерзлоты преобразована в институт. Организована Международная

93

комиссия по определению абсолютного возраста геологических пород радиоактивными методами…

Невозможно даже перечислить проблемы, которыми занимался В. И. Вернадский. Труды его поистине фундаментальны, многие известные ученые нашей страны и стран Европы были его учениками. Его интересовали лучистая энергия Солнца, единство и взаимосвязь природных сил Земли, химический состав атмосферы, земной коры, океана… Одним словом, Вернадский-старший был удивительный человек.

Сын — Георгий Владимирович — выбрал свою дорогу: он занялся историей. Вот что было сказано о нем после его кончины в своеобразном документе, опубликованном в 22-м томе «Анналов по истории Восточной Европы» за 1974 год.

ХРОНИКА ДЖОРДЖ (ГЕОРГИЙ) ВЕРНАДСКИЙ

Джордж Вернадский, старейшина американских историков, умер 12 июня 1973 г. Сын прославленного минералога и биохимика, Вернадский получил прекрасное историческое образование, какое только могла предложить дореволюционная Россия. По существу, он представлял синтез московских и санкт-петербургских традиций русской историографии, поскольку он получил выпускной диплом Московского университета, затем перешел в столицу империи для обучения в аспирантуре. Он завершил свое обучение публикацией в 1917 г. своей диссертации по франкмасонству в России во времена Екатерины II. В более спокойные времена он, возможно бы, присоединился к мирной и созидательной работе в системе университетского образования России. Но так уж случилось, что давление политических событий вынудило его покинуть столицу и заняться преподавательской деятельностью в провинции, сначала в Перми, а позднее в Симферополе.

В 1920 г. начался новый период в жизни Вернадского. В конце этого года он покинул свою Родину и поселился за границей, сначала в Афинах, а затем в Праге. Во время всей этой круговерти он продолжал свою научную деятельность. В 1924 г. появилось небольшое, но важное произведение: «К изучению истории российского государственного права в XVIII и XIX веках».

В Праге Вернадский познакомился с лидерами так называемой евразийской школы, чьи взгляды оказали сильное влияние на его историческое мышление. Евразийская группа пыталась решить мно-

94

говековую проблему отношения России к Западной Европе и ее культуре, рассматривая Россию не как часть Европы, а как центр великого евроазиатского пространства и, таким образом, как страну с оригинальной культурой, которая синтезировала восточные, западные и самобытные элементы. Многие из русскоязычных работ Вернадского в конце 1920 — начале 1930 гг. выражают его евразийскую ориентацию достаточно ясно. В его последних работах евразийская перспектива была менее очевидна, но оставалась важным компонентом его подхода к российской истории.

В 1927 г. Вернадский принял должность в Йельском университете, где и оставался до конца своей деятельности. Американский период его жизни был временем на удивление плодотворным. За короткое время он опубликовал два учебника по русской истории, биографии Ленина и Богдана Хмельницкого и книгу о русской революции, все работы — на английском. Значительная часть его деятельности была направлена на то, чтобы сделать доступными источники по русской истории для англоязычных читателей; в 1947 г. появился его перевод: «Средневековое русское законодательство»; он сотрудничал в подготовке «Книги первоисточников по русской истории с древних времен до 1917 г.».

В последние годы жизни он внес немалый вклад в создание обобщающего труда по русской истории. В период с 1943 по 1969 год Вернадский опубликовал пять объемных томов, охватывающих русскую историю с древнейших времен до восшествия на престол Петра Великого. Для не русскоязычных читателей эти тома служат памятником его невероятной эрудиции, неустанной работы и его видения России как синтеза восточной, западной и собственной самобытной цивилизации.

Несколько поколений ученых будут помнить профессора Вернадского как человека очень труднодоступного, но постижимого. Его эрудиция была ошеломляющей, и даже в последние годы его память была феноменальной. Для неофитов, кроме всего, он казался человеком учащимся, чья жизнь целиком состояла из чтения, отображения и писательства. И в то же время было легко понять тот подход, которого он придерживался в своих работах. Вернадский всегда находил время и доброе слово для совета новым членам корпорации историков. Более того, до конца жизни он проявлял живейший интерес к работам своих коллег всех наций и возрастов. Наконец, Вернадский был джентльменом в лучшем смысле этого слова: он был

95

тактичен во всех ситуациях, что являлось для него совершенно естественным — теплое приветствие, искренний интерес к личным проблемам или приглашение на рюмочку шерри.

Вряд ли когда-либо мы снова встретим такого ученого с огромной эрудицией, широким кругом интересов и такого истинного джентльмена.

Роберт О. Крамми, Калифорнийский университет, Дэвис.

Можно предположить, что в ноосфере над нами, когда «горит огонь созвездий, принятых над Пермью», гармонию Космоса держат труды отца и сына — Владимира и Георгия Вернадских. А на этом космическом фоне так тепло звучат строки воспоминаний Вернадского-млад- шего о его жизни в Перми в 1917–1918 годах.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ Г. В. ВЕРНАДСКОГО

«В начале сентября мы с Ниной выехали в Омск, но доехали только до Перми, где пас задержала железнодорожная забастовка, конца которой не предвиделось. Мы остановились в гостинице. Я познакомился с профессорами Пермского университета, которые отнеслись ко мне с большим дружелюбием. Им как раз оказался нужен профессор новой русской истории (древнюю читал Б. Д. Греков), и они предложили мне эту должность. Я, конечно, с радостью согласился, опять- таки оговорив, что на конец октября должен буду съездить в Петербург. Мы легко нашли себе небольшую квартиру и поселились в Перми. В Омск я телеграфировал о случившемся.

В Петербург я поехал один, оставив Нину в Перми налаживать жизнь там. Я приехал дня за два до защиты диссертации. Петербург произвел на меня мрачное впечатление. Все жили в предчувствии надвигающейся катастрофы. Люди боялись ходить по улицам, особенно по вечерам, когда орудовали всякого рода бандиты. Продукты быстро исчезали. Временное правительство было уже совершенно бессильно.