Владимир Михайлюк - Пермская шкатулка

Памятником беспримерного труда стал Валаамский мужской монастырь в северной части Ладожского озера, где его насельники преобразили каменный остров в цветущий сад. На отведенных участках они настилали слой хвороста, извести, золы, а сверху насыпали толщиной в два метра пласт плодородной земли, завезенной с материка в корзинах и мешках. И выросли на рукотворной почве деревья и кустарники, каких здесь раньше не было: кедр, дуб, пихта, голубая ель, каштан, акация, барбарис. А плодово-ягодные сады Валаама удостоились мировой славы. «Плоды валаамских урожаев, — писал журнал «Наше наследие» за 1988 год, — получали золотые медали на всероссийских выставках в Санкт-Петербурге и даже на парижских выставках — огромные яблоки, тыквы до двух пудов, дыни, арбузы… По свидетельству современников, с валаамскими садами вряд ли могли сравниться сады Центральной России. Тут росли груша, вишня, слива, яблоки более 80 сортов и многое другое».

А монахи Пыскорского монастыря варили соль. Это был изнурительный труд. Подварки, соленосы — у всех веки и потроха солью изъедены. Но иноки и помышлять не должны о жизни без горести и страданий, ибо скорби даются к смирению, к обузданию всех похотей и плотских желаний.

В годы становления Пыскорского монастыря, на восьмом году его существования, в обитель явился молодой странник Трофим и принял монашество под именем Трифон. Впоследствии это русский святой — преподобный Трифон Вятский. Преподобный — звание святого из монашествующих, стяжавшего высшее нравственное достоинство своими подвигами и святостью жизни. Первым преподобным на Руси был

160

отец русского монашества Феодосии Печерский. Этот чин носил и Сергий Радонежский, великий молитвенник и идеолог Руси.

…Приняв постриг, молодой монах Трифон всецело отдается монастырским послушаниям — в монашестве труд входит в систему общей аскезы. После церковной службы он трудился там, куда его посылали, — рубил в лесу дрова, ухаживал за больными, делал церковные свечи, но чаще всего ему приходилось работать на соляном промысле. Трифон настолько проник в хитроумную технологию добычи рассола из-под земли, что сделался, как мы потом увидим, незаменимым мастером соляных дел. Своим трудолюбием, смирением, строгим аскетизмом, благоговейными молитвами молодой монах стал выделяться среди братии. И у кое-кого из них возникли зависть, неприязнь, а при случае и глумление. Трифона давно манило отшельническое житие, уединение, безмолвие, тишина. С благословения настоятеля Вар- лаама он покидает Пыскорскую обитель, садится в лодку и плывет вниз по Каме до устья речки Мулянки, и там, где в нее впадает речка Юрчим, в пещере горы Гляденовой, с вершины которой действительно хорошо глядеть во все четыре стороны, подвизался Трифон, питаясь съедобными лесными травами и рыбой.

Здесь, по преданию, Трифон срубил и сжег священную ель с подвесками из серебра и золота, священное дерево остяков на месте языческого жертвенника, куда остяки приносили лучшие части добычи, кожи, меха. Дерево считалось неприкосновенной святыней. И вдруг его срубили.

Когда это стало известно остяцкому князю Амбалу, он был ошеломлен предерзостью пустынника.

— С помощью какого бога ты поверг наше священное дерево? — спросил он у Трифона. — Бывало, кто посмеется над ним, и тот погибал, а ты сжег его и остался жив. Скажи, кто твой бог, что сильнее нашего бога?

— А разве я тебе не рассказывал о нем? — произнес Трифон.

С той поры остяки и вогулы стали прислушиваться к проповедям Трифона.

А тем временем на соляном промысле Пыскорского монастыря из- за скудной течи рассола из скважин резко уменьшилась выварка соли. Пригласили мастера со строгановской солеварни — не смог наладить солепровод. И тогда настоятель обратился к приказчику Строганова с просьбой послать нарочного на Нижнемуллинскую пустынь за преподобным.

161

С пыскорского мыска далеко видны камские просторы. Едва замаячили струги на волне, как настоятель и братия вышли встречать своего пустынника. Поклонились ему до земли, и Трифон в ответ поклонился им. А после отдыха попросили преподобного о помощи.

— Отцы и братия, — ответил им Трифон, — дело это выше моей силы; но поелику сказано пророком: «Благ Господь всем призывающим Его, и волю боящихся Его сотворит, и молитву их услышит, то имейте дерзновения и вы. Помолимся единодушно все вместе. И если угодно будет Богу, то, может, он и нам дарует милость свою.

После молитвы преподобный обошел промысел, осмотрел скважины, солепроводы, показал, где надобно их чистить, и когда закончили все работы, рассол потек обильно, пуще прежнего.

Недолго прожил преподобный в Пыскоре. Его душа тосковала по одиночеству. Ведь только в тишине можно услышать себя и Бога. Молчание это и есть приготовление к принятию откровения.

Трифон обратился к братьям Строгановым, Якову и Григорию, с просьбой дать ему какое-нибудь уединенное место для жительства. Они посоветовали ему искать себе приют в их новой вотчине по реке Чусовой. Выбор укромного уголка выпал на высокую гору по правому берегу напротив Нижнечусовского городка. Среди местных жителей гора считалась гиблым местом. За полночь там всегда раздавались странные звуки, не иначе как леший чудил. Однако Трифон не устрашился злого духа, окропил с молитвой гору, выстроил на ней келью, часовню и украсил их иконами. Слух о том, что на неприступной горе живет святой человек, стал поводом для паломничества. К пустыннику начали приходить жители окрестных деревень за благословением, даже нашлись подражатели жизни преподобного, изъявившие желание разделить с ним одиночество и принять монашество. Так возник сам по себе Успенский мужской монастырь.

Одному Господу ведомо, что было бы дальше, не случись пожар. Возможно, преподобный Трифон остался бы при монастыре навсегда и звали бы мы его сейчас не Трифон Вятский, а Трифон Пыскорский или Чусовской. Но случилось несчастье.

С увеличением монастырской братии возникла потребность в хлебе насущном. Нужно было расширять пашню. По обычаю того времени место под зерновые расчищали огнем, выжигая лес. Палил подсеку огнем и Трифон со своими помощниками. Но откуда ни возьмись — ветер. Он разнес пламя по всему лесу, и пожар охватил штабеля

162

дров, затоговленных для строгановских соляных варниц, — весь огромный их запас сгорел.

Дровосеки схватили Трифона и сбросили его с крутого берега реки. К счастью, он остался жив и, видя за собой погоню, сел в лодку и переплыл на другой берег. По приказанию Максима Строганова преподобный был заключен в оковы, но вскоре выпущен на свободу при условии, что он удалится из владений Строгановых.