Алексей Кузнецов - Суд идет. О судебных процессах прошлого: от античности до новейшей истории

Ян Рокотов (фото 1960 г.)

В 1960 году Рокотов, Файбишенко и другие активные участники «Золотой фирмы», как они называли свое предприятие, были арестованы. Доказательства их вины у следствия имелись в изобилии: при обыске изымались валюта и ценности на десятки миллионов «старых» рублей, записные книжки с нехитрыми шифрами. Да и в признательных показаниях «бегунков» – рядовых фарцовщиков – недостатка не было. Поэтому после завершения следствия дело было передано в Московский городской суд, назначивший основным фигурантам наказание по верхнему пределу статьи 88 только что принятого Уголовного кодекса РСФСР – восемь лет лишения свободы в колонии строгого режима. Примерно в это время был арестован Яковлев, который сразу начал сотрудничать со следствием.

«Статья 88. Нарушение правил о валютных операциях.

Нарушение правил о валютных операциях, а также спекуляция валютными ценностями или ценными бумагами – наказываются лишением свободы на срок от трех до восьми лет с конфискацией валютных ценностей и ценных бумаг».

То, что произошло потом, было для послесталинского времени довольно необычным – все-таки советское государство старалось теперь открыто собственных законов не нарушать, – хотя и не уникальным. Впрочем, начиналось все вполне обыкновенно: до нескольких руководителей СССР (помимо Н. С. Хрущева называют еще А. И. Микояна и М. А. Суслова) дошли жалобы иностранцев на разгул валютного черного рынка в «первом в мире государстве рабочих и крестьян». Хрущев, как это с ним регулярно бывало, вспылил и потребовал решительных действий. Его пытались успокоить тем, что меры к этому времени уже были приняты, что выразилось в постановлении Верховного Совета СССР об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях до пятнадцати лет лишения свободы. Судить же фигурантов дела по новому закону, говорили Хрущеву, нельзя, поскольку это будет грубым попранием общепризнанного юридического принципа, гласящего, что закон, устанавливающий или устрожающий ответственность, не имеет обратной силы. Советское законодательство этот принцип тоже недвусмысленно признавало: принятые в 1958 году «Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» прямо указывали, что «преступность и наказуемость деяния определяются законом, действовавшим во время совершения этого деяния… Закон, устанавливающий наказуемость деяния или усиливающий наказание, обратной силы не имеет».

Владислав Файбишенко (фото 1960 г.)

На Никиту Сергеевича эта аргументация впечатления не произвела, и на Пленуме ЦК КПСС, ссылаясь на «требования трудящихся» (в частности, письмо работников Ленинградского металлического завода) о примерном наказании отщепенцев, он эмоционально, с переходом на личности – особенно досталось Генеральному прокурору Р. А. Руденко и Председателю Верховного Суда СССР А. И. Горкину, – потребовал приговор пересмотреть. Мосгорсуд повторно рассмотрел дело, и уже в соответствии с новой нормой Рокотов и его «подельники» получили пятнадцать лет.

Однако и этот приговор был сочтен неоправданно мягким. ЦК КПСС выступил с инициативой об усилении ответственности «за валюту» вплоть до смертной казни, что и было претворено в жизнь 1 июля 1961 года указом Президиума Верховного Совета. Руденко немедленно опротестовал приговор Мосгорсуда в Верховном Суде РСФСР как «недостаточно суровый», после чего в двухдневном процессе было вынесено уже третье решение по «делу валютчиков» – Рокотов и Файбишенко были осуждены к высшей мере наказания. Чуть позже отдельно приговорили к расстрелу Яковлева. Приговор, как и положено, был встречен одобрительной реакцией трудящихся, которые на митингах и в письмах гневно клеймили «отщепенцев».

Известно по меньшей мере еще одно грубое нарушение законодательства в хрущевское время: весной 1964 года в Ленинграде был приговорен к смертной казни за двойное убийство и расстрелян Аркадий Нейланд, которому в момент совершения преступления было пятнадцать лет; по советскому закону максимальное наказание для несовершеннолетних составляло десять лет лишения свободы.

Ян Рокотов, подельник племянника Сталина и любовник любовницы Берии, надеялся, что не все потеряно, и пытался добиться помилования. В письме на имя Хрущева 22 июля 1961 года он писал: «Я приговорен к расстрелу. Преступление мое заключается в том, что я спекулировал иностранной валютой и золотыми монетами. Ко мне два раза применяли обратную силу закона… Я очень прошу Вас сохранить мне жизнь. Во многом я заблуждался. Сейчас я переродился и совершенно другой человек… Мне тридцать три года, я буду полезным человеком для советского государства… Ведь я не убийца, не шпион, не бандит. Сейчас прояснился ум у меня, я хочу жить и вместе с советскими людьми строить коммунизм… Очень прошу помиловать меня». Однако прошение о помиловании было отклонено.

«Дело валютчиков» вызвало столь жесткую реакцию советского руководства по целому ряду причин. Во-первых, фарцовщики «позорили Страну Советов», наглядно демонстрируя иностранцам, что не вся советская молодежь проникнута исключительно идеалистическими настроениями. Во-вторых, они сбивали с истинного пути других молодых людей и внушали им «ложные капиталистические ценности». В-третьих, нанесенный стране экономический ущерб действительно поражал воображение. Но, к сожалению, возникшая задолго до советской власти поговорка «закон – что дышло: куда повернул – туда и вышло» в очередной раз получила свое подтверждение.

История «Золотой фирмы» не добавила Хрущеву ни внутреннего, ни международного авторитета. Через пятнадцать лет академик А. Д. Сахаров приведет «дело валютчиков» как пример вопиющей несправедливости и по существу, и по форме: «Я особо хочу обратить ваше внимание на то, что в СССР смертная казнь назначается за многие преступления, никак не связанные с покушением на человеческую жизнь. Многим памятно, например, дело Рокотова и Файбишенко, обвиненных в 1961 году в подпольной торговле драгоценностями и незаконных валютных операциях. Президиум Верховного Совета принял тогда закон, предусматривающий смертную казнь за крупные имущественные преступления, когда они уже были присуждены к тюремному заключению. Состоялся новый суд, и задним числом – что нарушает важнейший юридический принцип – их приговорили к смерти. А затем по этому и аналогичным законам были осуждены многие, в частности за частнопредпринимательскую деятельность, за организацию артелей и т. п.». А еще через десяток лет после выступления Сахарова об этом деле вспомнит безвестный тогда сотрудник дрезденской резидентуры КГБ…