Кошмар на улице Вазир

В уме прибавилось ещё несколько тяжелых уроков боя:

10. Огонь на подавление эффективен. Настойчивость Блессинга в распределении секторов ведения огня не дала метателю гранат Мохаммеду убить нас всех во дворе. И я довёл «ёлочку» до двери.

11. Если противник не прижат огнём и не отвлечён, он все ещё может стрелять. Даже при том, что мои люди были наготове, противник сумел ранить одного из солдат, перелезающих через стену. Я должен был отвлечь противника на время, когда мы перелезали.

12. Не надейся, что противник не имеет эшелонированной обороны. Пересечение двора было частью боя, но не всем боем.

13. Двери — краткое название для очевидного входа в дом. Их не зря называют «воронками смерти». Плотной группой и без подготовки мы только предоставили врагу хорошую мишень. Моим людям понадобилась бы ловкость Нео из «Матрицы», чтобы уцелеть в том зале. Любой решительный повстанец с автоматическим оружием смог бы срезать нас в этой ситуации. Я должен был избегать «воронки смерти» как чумы.

14. То, что тебя учили входить, не значит, что ты в любом случае обязан войти. Я всё пытал себя: почему я машинально посчитал вариант входа в дом единственным?

Плывя во сне, я думал, сколько же ещё раз я должен провалить это задание.

И опять, выбор сцен с диска моих кошмаров проигрывает эпизод перед домом. Никто из взвода не докладывал о какой-либо активности внутри дома. Я ещё раз прикинул ситуацию. Вполне уверенно можно сказать, что в доме окружены как минимум два «плохих парня». Они взорвали СВУ и убили моего человека. Они не могли убежать, если все ещё находились в окружённом здании. Я не хотел атаковать дом с фронта, лезть через стену или ломиться в открытые ворота. Каждый вариант отправлял моих людей в простреливаемую противником зону под названием «двор дома».

Я мысленно начал перебирать варианты действий противника:

1. Они уже смотались и где-нибудь попивают чай, оставив мины-ловушки в доме.

2. Они могут сдаться, поскольку окружены.

3. Они могут попытаться вырваться.

4. Они будут биться.

Вариант 1 был возможным и достаточно опасным. Вариант 2 был тоже вероятным, но они могут считать, что мы откроем огонь, как только они покажутся из дома. Вариант 3 был почти невозможным и наименее вероятным, так как мы уже окружили дом. Вариант 4 был возможным и даже весьма вероятным, особенно если противник ищет мученической смерти.

Блессинг сообщил по радио новость о том, что батальонная группа быстрого реагирования начала принимать машину и что пара наших парней должна сопровождать тело погибшего товарища на передовую операционную базу. Остальной взвод во главе с Блессингом собирался присоединиться к нам. Я приказал ему расширить наш оборонительный периметр и послать наших на крыши двух прилегающих домов повыше, что обеспечивало вид сверху на место действия.

Я приготовил план на все случаи действий противника. Я хотел дать противнику шанс закончить это дело через посредство переводчика с мегафоном, поэтому приказал переводчику сказать, что мы гарантируем им жизнь, если сдадутся.

В случае, если эта опция не сработает, я планировал вариант с отвлечением внимания противника. В случае ожидаемой реакции ставка была на параграф статьи 15-6, дающей право вести огонь на подавление и поражение.

На случай, если все предыдущие варианты не сработают, я планировал продолжать осаду дома и запросить наш ротный робот, чтобы тот вошёл через открытую дверь и проверил дом на предмет «плохих парней» и мин-ловушек. Я относился к этому дому, как к одной большой СВУ. Я твердил себе, что не собираюсь терять солдат по причине дурацких ошибок и поспешности. В глубине же души я надеялся, что наш отвлекающий манёвр сработает и мы сможем отомстить по-настоящему.

Поставив задачи личному составу по всем вариантам моего плана, я передал мегафон Кайли — нашему верному переводчику. Ничего, никакой реакции! Они либо улизнули, либо собирались биться. Можно было отбросить лишнее, оставив только варианты № 1 и № 4.

Я приступил к плану отвлечения. Одно отделение выдвинулось к ближней стене и начало сильно шуметь, имитируя установку штурмовой лестницы. Они забросали двор кучей дымовых шашек и пальнули в землю из гранатомёта М249. Потом М240 выпустил несколько очередей в дом с таким расчётом, чтобы попасть только в стену и не задеть кого-нибудь.

Никто не полез во двор через стену.

Для одного из боевиков внутри дома это было слишком, и он принялся палить наугад по заполненному дымом двору. Другой последовал его примеру и бросил с крыши во двор гранату. Наш взводный снайпер со своей позиции на крыше подстрелил последнего, когда тот попытался бросить вторую гранату. Всё это дало мне ответ уравнения: они выбрали вариант № 4.

Я доложил о ситуации с противником нашему замкомроты, первому лейтенанту Ньютону, который сразу же приказал изолировать здание, продолжать огонь на подавление, но не атаковать. Я был весьма доволен таким приказом. Никто не собирался входить в этот дом.

Ньютон вышел на связь и спросил, есть ли над нами вертолёты. Я ответил: «Нет!» Тогда он приказал, чтобы весь личный состав укрылся в машинах и находился не ближе 75-100 метров от дома. Комбат получил разрешение на выстрел 155-мм «Экскалибуром» со спутниковым наведением.

Стена вокруг дома — первоклассный ограничитель для ударной волны…

Мой комбат, которому Ньютон ранее доложил о вариантах моих действий, предвидел необходимость такого вида огневой поддержки. К счастью, он загодя начал запрашивать по команде разрешение. Я собирался использовать 50-й калибр и гранатомёт МК19, но решение с «Экскалибуром» было даже лучше. Ньютон известил, что координаты дома переданы в операционный координационный центр, где их проверили и уточнили.

Через минуту или две, Ньютон вышел на связь и сообщил, что воздушное пространство свободно и что артиллеристы по моей команде готовы к стрельбе двумя снарядами с замедленными взрывателями. Сам он выступит в роли посредника между мной и артиллерийским центром управления огнём. Ещё раз убедившись, что все экипажи поняли задачу и укрылись, я сказал Ньютону, чтобы открывали огонь. Отстранённым голосом тот объявил: «Выстрел, снаряды в воздухе», и, секунд через 30 — «ба-бах».