Андреас Шлипер - Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим

Среди нас царило великое смятение, многое нужно было делать одновременно, а постоянные крики, мычание и блеяние вокруг отнюдь не облегчали нашу работу; звери к тому же все ближе подбирались к стройке, и Ной испытывал страх, так как среди них были сильные животные с острыми когтями и зубами, из пасти у них текла слюна, и они с рыканьем теснились все ближе и ближе. Среди людей, живущих по соседству, распространилось известие, что тут поблизости есть на что посмотреть, поэтому зевак прибывало все больше, и теперь уже я должен был позаботиться о том, чтобы они не охотились на находившихся здесь тварей, ибо некоторые их виды я стремился непременно сохранить для будущего моего мира. Но этим дело не кончилось, поскольку теперь звери начали дебоширить и нападать друг на друга, поэтому через несколько дней в окрестностях верфи почти, не осталось пропитания, и среди животных начался голод, что сократило число кандидатов на место в ковчеге, что, в свою очередь, было хорошо, так как вряд ли у нас нашлось бы место для всех. Однако, к сожалению, выбор определился волей случая, что было мне не по душе, ведь я должен был выполнить определенный план.

Большим счастьем было уже то, некоторые виды животных, например клещи и блохи, без проблем разместились в шерсти и перьях других зверей, и позднее меня неоднократно спрашивали, по какой причине я позволил взять их в ковчег, ведь для развития алгоритма польза от них не просматривалась с первого взгляда, скорее уж вред, но мне они милы, поскольку они перенесли все жизненные неприятности без жалоб и протестов и строго придерживаются своего предназначения. Кроме того, никогда не знаешь, на что могут пригодиться в один прекрасный день эти милые создания, если вдруг потребуется вдохнуть в старый добрый алгоритм новую динамику.

Когда же наконец настало время запускать зверей в ковчег, то шум поднялся великий, ибо за бортом оставалось слишком много тех, кто должен был остаться, поэтому я был вынужден распорядиться, чтобы чистых тварей впустили семь пар, а нечистых — одну пару [123], и наказал стражникам строго следить за этим и не поддаваться ни на какие мольбы и просьбы. Правда, я вскоре заметил, что это не решило проблему, так как стражники оказались нечестными и, поддавшись на мольбы или подкуп, пропускали в ковчег тех или иных зверей, которые никак не отвечали поставленным условиям. Пусть меня задним числом упрекнут в холодности, бессердечии и отсутствии сочувствия, но мне нужно было сделать отбор, который я не хотел отдавать на волю случая, ведь случай — парень ненадежный.

Я мог бы, как обычно, положиться на естественный отбор, в котором побеждает сильнейший, но тогда в ковчег попали бы исключительно кровожадные животные, что не обещало бы ничего хорошего для дальнейшего развития мира. Я этим удовольствоваться не мог, так как для меня было важно защитить мой алгоритм, где все имеет свое место, в максимально возможной степени для того времени, которое наступит после Потопа, ибо опять начинать с самого начала у меня не было никакого желания, и такой успех не следовало уступать Богу, хотя Он приложил к этому немало сил.

Итак, я в какой-то момент предался размышлениям, но поскольку время уже поджимало, я принял решение. С одной стороны, я быстро подсчитал, какие виды зверей мне могут в будущем принести особую пользу, и результат подсчетов привел к оптимальному значению с учетом лимита на помещения в ковчеге, с другой стороны, я искал (и нашел) аргументы, чтобы объяснить остальным, почему я бросаю их на произвол судьбы. При этом нужно было избежать новых волнений, так как действовать нужно было очень быстро, ведь уже начался дождь, а это отнюдь не облегчало положения.

Помимо всего прочего дело усугубило то, что одна из многих жен Ноя, некая Нория [124], о которой рассказывают, будто бы она была дочерью Адама, что вряд ли было возможно, поскольку того уже довольно давно постигла заслуженная им судьба — он скончался еще четыре поколения назад. Так вот, эта Нория трижды пыталась поджечь ковчег, чтобы изничтожить мои спасательные усилия, что она, конечно, делала по заданию Бога, но ей это не удалось, потому что и я могу быть мудрым и сообразительным, когда это необходимо. Она, естественно, раскаивалась в своих поступках и пыталась многословно объяснить мне, что Бог, дескать, обещал ей сотворить прекрасный новый мир без страданий и боли, без смерти и стенаний, и Бог якобы сказал ей громким голосом: «Не помятуй старого и не внимай прошлому», и что в этом новом мире она будет первой. Также она сказала, что теперь-то поняла свою ошибку, и что я более могуществен и что она умоляет меня проявить милость. Затем она разорвала на себе одежды, и бросилась мне на шею, и шептала при этом мне в ухо сладкие слова, что она сумеет облагодетельствовать меня так, как не был до сих пор облагодетельствован ни один человек.

Что она под этим имела в виду, я себе никак представить не мог, ибо, даже приняв во внимание то, что Бог выбрал Норию за ее безукоризненную красоту, и что она была, надо думать, весьма сведуща в искусстве любви, мне она вряд ли могла предложить что-то новое, да помимо прочего, в тот момент не было у меня ни времени, ни желания, ведь предстояли более важные дела. Таким образом, я дал ей отставку и не стал ее спасать, так как, с одной стороны, наказание должно быть наказанием, а с другой — я не поверил в ее раскаяние, скорее всего, на борту ковчега она приложила бы все силы, чтобы навредить мне в выполнении моей миссии.

Меня нельзя ни обворожить, ни соблазнить, ибо мое вожделение не от мира сего, и мне нужно предложить что-то совсем иное, чтобы я отступил от своего принципа: пусть Бог сам придет из просторов своих небес, и я буду готов к любым переговорам, если меня убедят к тому предложенные условия. С Богом я хотел бы побеседовать, я возрадовался бы такой возможности, почувствовал бы себя удостоенным, пролил бы столько слез умиления, что больше не понадобилось бы разверзать хляби небесные для того, чтобы раз и навсегда утопить этот мир. Вместе с Богом мне хотелось бы создать новый мир, ведь и я смог тем временем накопить опыт в этом деле, и наименьшее станет величайшим. Но Бог предпочел, как часто это было, отсутствовать, отмалчиваться и предоставить другим исполнять Его труд, за который Он не будет нести ответственности, а на мой счет будут зачислены все несуразности бытия.

Конечно, я изначально знал, что на меня свалилось. Я говорю на меня, так как Ной давно уже устроился в капитанской каюте своего ковчега и полный нетерпения ждал там в окружении своей семьи, когда же, наконец, все начнется, поэтому я отправил его назад на сушу. К сожалению, в моем распоряжении мало было людей, с которыми я мог бы потом начать все сначала, что потом оказалось не столь драматичным, как я опасался, однако в тот момент я очень торопился и не желал никаких проволочек.