Юрий Власов - Женевский счет

Убийство подготавливали еврей Голощекин и русский Белобородов, ему приписывают фамилию Вайсбарт, но это представляется надуманным. Охрану «дома особого назначения» несли поголовно русские, более полусотни человек. Именно они издевались над заключенными. Без сомнения, любой из этих нескольких десятков (все русские) с удовольствием принял бы личное участие в расправе.

Безусловно, национальное чувство оскорбляет, что расправу над бывшими императором и его семьей учинили в основном люди нерусские.

И все же повторюсь. На это дело и русских куда как достало бы. Очередь из таких «охотников» могла бы вытянуться от Екатеринбурга до Владивостока и, наоборот, от Екатеринбурга до Москвы. На сей счет патриотам не следует обольщаться.

Подлинным виновником, подлинным убийцей явился марксизм, его русская разновидность — ленинизм.

Сделала свой «щелк» та самая гильотина в Екатеринбурге в ту ночь с 16 на 17 июля 1918 г., а запланирован он, этот «щелк», был Лениным и Плехановым аж в начале века. Одиночки в те годы, они потихоньку обрастали сторонниками и единомышленниками по необходимости насилий и убийств, согласно учению Маркса о диктатуре пролетариата — мудрому учению об исцелении общества насилием.

А диктатура — это и есть пули, братские могилы, ВЧК-КГБ и партия, с ее руководящей и направляющей ролью на протяжении 70 с лишним лет…

Ведь по совести, пусть все идейные коммунисты, их кровавый ВЧК-КГБ и те, кто перед ними на коленях, берут Ленина с его гробом и шагают в ту землю, которая их примет.

Им не место в сердце России — Москве.

В руках у судебных органов белых оказались десятеро из охраны «дома особого назначения». Дитерихс указывает:

«Из числа рабочих Сысертского завода и фабрики Злоказова, служивших в охране „дома особого назначения“, кроме Павла Медведева, позднее были задержаны в разных местах: разводящий Якимов и охранники — Проскуряков, Семенов, Чуркин, Соловьев, Луговой, два брата Болотовых и Савков. Все они самостоятельно уходили из рядов красной армии и из-под власти большевиков, пробираясь к себе на родину…»

В то лето Павлу Спиридоновичу Медведеву набегал тридцать первый (его допрашивали агент розыска Алексеев в Перми и член суда Сергеев в Екатеринбурге). До революции сапожничал. Уклонился от фронта, устроившись на Сысертский завод. Для всех этих людей характерно уклонение от фронта.

Правая рука Юровского и фактический начальник всей охраны (в белом плену он не показывал какого-либо раскаяния, только лгал, чтобы выгородить себя). Выполняя приказ Голощекина по взрыву моста под Пермью, угодил в плен. Тут же нашелся и заявил, будто мост не взорвал умышленно, имея намерения перейти к белым, так сказать с ходу предав своих товарищей и по Красной Армии, и по РКП(б) (в партию Павел Спиридонович вступил в апреле 1917 г. и, хоть был малограмотным, программу ее принял сердцем). Лежал в госпитале, где и проговорился, что служил в «доме особого назначения».

Показывал, что в расстреле Романовых участия не принимал: был послан на улицу определить, как будут слышны выстрелы. Скорее всего, принял участие в бойне, так как обнаружил знание таких подробностей о поведении Юровского в эти мгновения, которое мог иметь лишь один из убийц.

Медведев рассказывал Соколову:

«Государь и наследник были одеты в гимнастерки, на головах фуражки. Государыня и дочери были в платьях, без верхней одежды, с непокрытыми головами… При мне никто из членов царской семьи никаких вопросов никому не предлагал; не было также ни слез, ни рыданий. Спустившись по лестнице, ведущей из второй прихожей в нижний этаж, вышли во двор, а оттуда через вторую дверь (считая от ворот) во внутреннее помещение первого этажа. Дорогу указывал Юровский.

Государыня села у той стены, где окно, ближе к заднему столбу арки. За ней встали три дочери… Наследник и государь сели рядом, почти посреди комнаты. За стулом наследника встал доктор Боткин. Служанка — как ее зовут, не знаю (Демидова. — Ю. В.), высокого роста женщина — встала у левого косяка двери, ведущей в опечатанную кладовую; с ней встала одна из царских дочерей (Анастасия. — Ю. В.)… Двое слуг встали в левом от входа углу у стены, смежной с кладовкой…»

Сам Медведев, делясь впечатлениями о только что случившемся с охранниками и близкими (в первые часы после расправы), говорил, что лично выпустил три пули в бывшего императора, а уж после достреливал других. Вполне вероятно, слушать выстрелы Медведев поручил кому-либо из часовых (они находились совсем рядом, в каких-то 10 шагах), а сам поспешил на расправу… и успел.

Вообще, главной мишенью для всех, так сказать, лакомой, являлся бывший император. Надо полагать, в него старался послать пулю каждый, не говоря уже о твердой руке Юровского, хотя для каждого и были определены цели. Поэтому Николай Александрович и рухнул замертво со стула. Не успел еще истаять в воздухе его голос, а уж тут и раскат пистолетных выстрелов. И все тело, голова на разрыв от пуль… И то хорошо: не мучился за детей… А то видеть, как младшую дочь штыком… Да сам лоб подставишь!.. Да кровь закипит!..

Медведев так описывает комнату:

«…Они все уже были расстреляны и лежали на полу, в разных положениях, около них была масса крови, причем кровь была густая, „печенками“…»

Медведев не участвовал в захоронении останков жертв, но назвал место Якимову довольно точно:

«..Трупы на автомобиле увез Юровский с латышами и Люхановым за Верх-Исетский завод и там, в лесистой местности, около болота, трупы были зарыты все в одну яму, как он говорил, заранее приготовленную. Я помню, он говорил, что автомобиль вязнул и с трудом дошел до приготовленной могилы».

Дополняют портрет Медведева вещи, которые он присвоил после бойни. Это и саквояж из желтой кожи, и золотые запонки, и серебряные кольца, и компас, и полотенце, и три пары перчаток, и пуховые носки…

Саквояжик принадлежал доктору Боткину, а все другое — дочерям бывшего императора. Принадлежность вещей устанавливал камердинер покойного государя Чемодуров.

Старика Чемодурова чекисты искали. Ему было назначено лечь вместе с Романовыми, но он находился в больнице. Это сбило с толку палачей из отряда Юровского. Словом, не нашли. Вскоре от всех потрясений Чемодурова спалила чахотка.

Что до вещей… само собой, мстить и карать надо с пользой для себя. А что, даром трудились?.. Что примечательно, рабочая дружина не тронула книг. Они так и остались в доме Ипатьева: и религиозные, и светские — числом около пятидесяти. Вещи — до нитки растащили, а книги… какой прибыток от них? Практически нетронутым оказалось собрание икон и образов. Тут уже молились другому богу.

Медведев опочил от тифа 14 марта 1919 г. [106] Дитерихс свидетельствует: «…25 марта того же года он (Медведев. — Ю. В.) умер от сыпного тифа (не расстрелян, как писали красные. — Ю. В.) и 27-го того же месяца погребен. Событие это записано в метрических книгах Градо-Екатеринбургской Михайло-Архангельской церкви за 1919 год в ст. № 50 и подписано священником А. Голубовским. Так свершился Божий суд…» Эх, если бы Божий суд да прибрал всех упырей с русской земли!.. — в пору самых внушительных успехов адмирала Колчака. Умер в тюремной камере (некоторые утверждают, что был расстрелян).