Артем Латышев - Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг.

В 1944 г. данные тенденции сохраняются. В УПВИ появляются идеи о реформировании системы путем ликвидации спецлагерей. Однако вместо этого перед началом репатриации лагеря были переданы в ведение ГУЛАГа, а затем и самостоятельного отдела спецлагерей НКВД. В систему включаются пограничные проверочно-фильтрационные пункты НКВД для организации возвращения советских граждан на родину. Осенью 1944 г. принимается решение о направлении основной массы «бывших военнослужащих» для проверки вместо спецлагерей в запасные части НКО.

В мае 1945 г., с окончанием военных действий, фильтрация основной массы контингентов была окончательно передана неспециализированным органам — СМЕРШу в запасных армейских частях и местным органам госбезопасности в рабочих батальонах и по месту жительства репатриантов. ПФП превращались в пограничные контрольные пункты, а ПФЛ, с точки зрения организации проверки, становились лишним элементом децентрализованной системы. И хотя с окончанием войны для их существования не было никаких контрразведывательных обоснований, на протяжении всего 1945 г. их сеть будет расширяться. Рабочие батальоны, массовая отправка проверяемых в ИТЛ, работа местных органов госбезопасности и сложности с закрытием ПФЛ характеризовали послевоенный период существования системы проверки, для некоторых проверяемых закончившейся только к 1949 году. Оперативные мероприятия в отношении бывших пленных, «окруженцев», «коллаборационистов» и репатриантов продолжались и в дальнейшем, но для них уже не создавалось специализированных учреждений.

Всего с января 1942 г. по июнь 1945 г. было создано 69 спецлагерей [513] См. Приложение. Полный список проверочно-фильтрационных (специальных) лагерей НКВД СССР. . В их работе можно выделить следующие периоды: 1) массовое открытие лагерей с января по апрель 1942 г.; 2) массовое закрытие старых лагерей с мая по декабрь 1942 г.; 3) открытие ряда новых лагерей в связи с наступлением Красной Армии в декабре 1942 — апреле 1943 гг.; 4) начало ориентации всех уже существовавших и вновь открываемых ПФЛ на использование проходивших проверку военнослужащих в промышленности с весны 1943 г. и до завершения Великой Отечественной войны. Однако, как показывает статистика, система фильтрации не сводилась к спецлагерям. Наряду с ними важное место в ней занимали подчиненные НКО сборно-пересыльные пункты. Также большое значение имели фронтовые особые органы и, в меньшей степени, войска НКВД по охране тыла действующей Красной армии.

В данной главе рассматривается содержание процесса проверки. Обращение к условиям ее проведения на фронте и в тылу покажет, что действия проверяющих основывались на выборочности, интуиции и идеологических представлениях, т. е. в значительной степени зависели от субъективных предпочтений. Определенная противоречивость идеологических и правовых основ фильтрации расширяла поле для маневров сотрудников системы проверки, способствовала возникновению различных моделей взаимодействия проверяющих и проверяемых. Пытаясь адаптироваться к новым условиям, бывшие военнопленные избирали различные стратегии личного поведения, которые в значительной мере влияли на ситуацию в учреждениях системы проверки.

Представление о резко отрицательном отношении советского политического руководства к пленным в годы Великой Отечественной войны является общим местом в историографии [514] Война глазами военнопленных. С. 5; Overy R. Russia’s war. P. 296–297. . Такая установка не возникла на пустом месте, а формировалась постепенно в течение предвоенных десятилетий.

Проблема плена встала перед большевиками еще в годы гражданской войны, когда пройти «фильтрацию» должны были «военнопленные из числа бывших красноармейцев» [515] Смыкалин А.С. Колонии и тюрьмы в советской России. Екатеринбург, 1997. С. 56; Альбов В.Ю. Советские пленные второй мировой войны (по архивным материалам Нижегородской области): дис. … канд. ист. наук. Нижний Новгород, 2004. С. 109. . Военнослужащие царской армии по возвращении из плена в советскую Россию также подвергались проверке и усиленной идеологической обработке. К офицерам относились жестче, чем к рядовым. Людей фильтровали еще в немецких лагерях, второй раз при пересечении границы, а по возвращению ставили на особый учет в органах ЧК [516] Нагорная О.С. «Другой военный опыт»: Российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914–1922). М., 2010. С. 49–50, 343–347. . М.Н. Тухачевский в 1923 г. предпочел не указывать факт плена в биографии, а другие бывшие в плену царские офицеры в дальнейшем использовались в РККА только в мобилизационных отделах, на преподавательской или архивной работе [517] Там же. С. 374. .

В советском законодательстве сам по себе плен преступлением не являлся. Еще в 1919 г. в «Положении о революционных трибуналах» говорилось только о «добровольной сдаче в плен» [518] Положения о революционных трибуналах. М., 1919. С. 8. . Статья 22-я «Положения о воинских преступлениях» 1927 г. также не квалифицировала сам факт попадания военнослужащего в плен как измену Родине. Она устанавливала высшую меру наказания за «сдачу в плен … не вызывавшуюся боевой обстановкой» [519] Чуватин А.Н., Никитенко М.Н., Черкасов С.П. Положение о воинских преступлениях. Постатейный комментарий. С предисловием В. Ульриха. М., 1929. С. 68. . Уголовный кодекс РСФСР в редакции 1926 г. в статье 193-22 содержал ту же формулировку [520] Трайнин А., Меньшагин В., Вышинская З. Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий. М., 1941. С. 233. . Воинские уставы тему плена не затрагивали [521] Ивашов Л.Г., Емелин А.С. Нравственные и правовые вопросы плена. С. 44. Соответствующая норма появится только в уставе внутренней службы вооруженных сил СССР 1975 г.: «Ничто, в том числе и угроза смерти, не должно заставить военнослужащего Вооруженных Сил СССР сдаться в плен». См.: Общевоинские уставы Вооруженных сил СССР. М., 1979. С. 8. . Текст военной присяги также не включал положений о невозможности для военнослужащего оказаться в плену [522] Устав внутренней службы Вооруженных Сил Союза ССР. М., 1946. С. 181. . Таким образом, закон отличал попадание в плен от сдачи в плен, но само разделение в языке единого слова «пленение» на «попадание» и «добровольную сдачу» криминализировало проблему, вызывая подозрение в «измене» ко всем бывшим в плену [523] Ганцер К. Сталина длинная тень. Плен как ключевая проблема историографии обороны Брестской крепости // Брест. Лето 1941 г. Документы. Материалы. Фотографии. Смоленск, 2016. С. 25, 38, 39. .