Рейми Лиддл - Долой возраст, к чёрту дом!

«Норма, можно тебя на минутку, – сказала я, – ты имеешь что-то против свадьбы двух женщин?» – «Нет, что ты, я очень рада за них, – ответила она, – просто мне что-то нездоровится сегодня».

Я сказала, что не хочу оставлять ее одну в фургоне на целый день и ночь. Тогда она согласилась пойти с нами, но посидеть дома, пока свадебное торжество будет проходить на улице. Мы обе знали, что это не самое лучшее решение, но – если не считать отмены свадебной церемонии – это был единственный выход. Всего через каких-то шесть часов должны были прозвучать самые главные слова: «Я согласна».

Я помогла Ринго вылезти из фургона по лесенке, которую мы одолжили в лагере, и аккуратно загрузила его в мамин мини-вэн так, чтобы не порвать швы. Затем была очередь Нормы. Я держала ее за руку, пока она спускалась по ступенькам, потом усадила ее в кресло, подвезла к машине, помогла забраться на переднее сиденье и, наконец, загрузила лесенку и инвалидное кресло в багажник. Через десять миль, когда мы добрались до места, я снова достала лестницу и помогла моим пациентам выйти из машины, пока гости прибывали на открытие церемонии.

Торжество проходило под роскошным старым дубом в дальнем углу садового участка Пэтти и Эйприл. Его прочные ветви были украшены цветными витражами, и мы словно очутились в соборе невероятной красоты. Гости длинной вереницей проходили к столам, усаживаясь на тюки сена, укрытые стегаными одеялами. Когда мои подруги прошли по полю и встали рядом со мной под дерево, вокруг царила атмосфера любви и радости. Этот момент казался особенно важным, ведь никто из нас до этого не был на однополых бракосочетаниях.

Гости не прекращали восхищаться свадьбой. Кто-то говорил, что никогда не видел такой честной, интимной и в то же время искренней церемонии, которая так отчетливо подчеркнула особенности характера каждой из невест. «Сегодня мы отмечаем праздник любви», – сказал один из гостей. «Рейми, ты отлично справилась», – похвалил меня другой. Но я была в отчаянье от того, что у Нормы не хватило сил присутствовать на этой прекрасной церемонии, и волновалась, что с ней может случиться что-нибудь серьезное. Мне хотелось собрать всю ее волю в кулак, чтобы она могла сидеть сейчас со всеми под величественным дубом, могла присоединиться к празднованию.

Однако, как мы выяснили позже, у нее начались проблемы с сердцем.

«Не надо никаких врачей», – повторяла она на следующий день после свадьбы. Дул теплый летний ветерок. Мы сидели на улице около фургона, пытаясь уговорить Норму поехать в больницу. Мы всегда уважали ее желания, но ее здоровье резко ухудшилось, и мы не могли просто закрыть на это глаза. Сами мы прекрасно понимали, когда стоит избегать врачей, а когда необходимо обязательно обратиться к ним, не подвергая свое здоровье ненужному риску. У Нормы опухли голени, и она с трудом дышала. Мы с Тимом заметили, что ее организм плохо справляется с выведением жидкости.

«Возможно, есть какое-нибудь лекарство, которое поможет тебе почувствовать себя лучше», – уговаривала я ее. «Давай хотя бы попробуем выяснить, в чем проблема. Мы не позволим докторам делать с тобой что-то против твоей воли», – пообещали мы. Через три дня после свадебной церемонии она нехотя согласилась.

В местном пункте неотложной помощи нам сообщили, что они не располагают необходимыми лекарствами и оборудованием, чтобы помочь Норме. Нас направили в реанимационное отделение больницы неподалеку от Питсбурга. Пока мы катили Норму в инвалидной коляске по больничному коридору, в моей голове живо всплывали воспоминания о последних днях жизни Лео.

«Когда вы в последний раз были у врача?» – спросила Норму медсестра. Мы с Тимом переглянулись, когда она честно ответила на вопрос. «Вы не посещали врача в течение десяти месяцев?» – сестра посмотрела на нас с укором. В ее голосе звучал упрек, от которого нам стало не по себе. До этих самых пор мы всегда считали, что поступаем правильно, уважая выбор Нормы. Ведь она сама вправе решать, как провести остаток своей жизни.

Днем ранее нашу историю опубликовали на первой полосе крупнейшей газеты Питсбурга «Post-Gazette» под заголовком «Мисс Норма заехала на «пит-стоп» в Питсбург». Разумеется, сотрудники больницы не читали вчерашних газет.

У нее взяли анализ крови и отправили на обследование. Предварительно ей диагностировали «застойную сердечную недостаточность» и «фибрилляцию предсердий». Лечащий врач предложил нам оставить ее на ночь в больнице. Но ни Тим, ни Норма этого не хотели.

Тим умолял врача отказаться от этой идеи: «Я видел, как моя сестра и отец умирали в больнице. Я не хочу такой же участи для своей мамы».

Хрупкая и болезненная Норма подняла глаза на торопливого врача и решительно заявила: «Я здесь не останусь».

«Возможно, сейчас самый подходящий момент обсудить с Нормой ее последние желания перед смертью», – посоветовал нам доктор. В этом вопросе мы с Тимом были на шаг впереди, потому чувствовали себя куда увереннее, чем во время того первого разговора с медсестрой, когда от стыда хотелось провалиться под землю.

Мы объяснили ему, почему оказались так далеко от родного города и от ее лечащих врачей, рассказали о том, какое решение приняла Норма, когда ей диагностировали рак. Мы попросили врача принять какие-нибудь меры, чтобы Норме стало легче дышать, но ясно дали понять ему, что ни о какой операции на сердце и прочих серьезных вмешательствах не может быть и речи.

В этот момент нам показалось, что отношение сотрудников больницы к нам изменилось. Медсестра вывела нас с Тимом в холл, извинилась за свои упреки в том, что мы пренебрегли должным лечением, и похвалила нас за заботу о Норме. Она говорила очень искренне и в то же время обеспокоенно. «Жаль, что лишь с немногими семьями мне удается поговорить так же, как с вами», – сказала она, намекая на то, что большинство избегает разговоров о смерти.

Через час мы отвезли Норму в машину. Ей прописали лазикс, мочегонное средство, выводящее застой жидкости из организма. Сотрудники больницы старались подбодрить нас и говорили о том, что все будет хорошо, но, как только мы вышли из больницы, вся наша уверенность улетучилась. Сердце Нормы ослабло, и с этим ничего нельзя было сделать. Она умирала. Никогда раньше я не чувствовала ничего подобного: я была преисполнена решимости жить одним моментом, жить здесь и сейчас.

Из Пенсильвании мы отправились на запад через северную часть страны. По пути мы останавливались на парковках, у друзей и иногда на стоянках для фургонов. Пару недель мы провели в доме Нормы в Мичигане, а затем друзья из Нижней Калифорнии пригласили нас навестить их на островах Сан-Хуан, штат Вашингтон.