Александр Лепехин - Почти не придуманные истории

Повнимательней рассмотрев дом, он сделал глубокомысленный вывод, что наши предки в доме ничего лишнего не держали, самый необходимый минимум. В сундуке вещи, на полке посуда, места для сна и стол для еды, в красном углу закопченные иконы и лампадка. У входа вешалка, под полкой висела сабля. Никита хотел было снять ее и рассмотреть поближе, но она оказалась очень тяжелой. В сенях, он заметил, над дверью висело копье.

Выйдя на улицу, он зажмурился от яркого света. У дома ползали двое маленьких детей, за ними присматривала их сестренка лет 5–6. В тени яблони на бревнышке сидел старенький дедушка и плел корзину. В палисаднике на грядках хлопотала старушка. Все были заняты своими делами и никому до Никиты не было никакого дела. Вдруг дедушка поднял свою седую голову и, обращаясь к Никите, сказал: «Милок, принеси-ка из сеней мне прутьев, они там слева от двери». Никита принес прутья, дедушка поблагодарил его кивком головы. Никита никогда не видел как плетут корзины, его заворожили ловкие движения рук старика. Присев рядом он с интересом наблюдал за процессом появления корзины. Но тут дедушка приподнял голову и сказал: «Ну что пришел в себя? Бегика нашим с сеном помоги. Негоже такому казаку дома сидеть». Эти слова дедушка произнес спокойным, но твердым, не терпящим возражения, тоном. Да у Никиты и не возникло желания возражать, он как-то сразу воспринял это как руководство к действию. Расспросив, где все работают, Никита, взяв крынку молока, пошел на покос. Оглядываясь вокруг, он узнавал и не узнавал родные места. В станице было пустынно, только малые да старые копошились около домов, по улице важно вышагивали куры, кое-где бегали и поросята. Он никак не мог смириться с происшедшим. «Наверное, эта бабуля с сумками устроила мне эту экскурсию в прошлое, – подумал Никита, – вот и помогай после этого людям. Да причем тут она, сам сюда захотел, героизм свой показывать. И как теперь отсюда выпутываться. Вот попал». За рассуждениями он дошел до покоса.

На покосе траву никто не косил, а все ворошили валки и собирали сено в копны. «А почему это они не косят, – подумал Никита, – а роса-то высохла, как там. Коси коса пока роса. Дальше не помню. Отец-то своим трактором в любое время косит, а тут лови момент». Наконец он нашел приютившую его семью. В тени куста, посапывая, спал грудной ребенок, Улыба только что его покормила грудью и вновь принялась ворошить скошенную траву, ей помогали две дочери. Мужчины, Неждан и три его сына деловито грузили сено на телегу. Вихрастый паренек, его вчерашний враг, стоял на телеге и быстро, орудуя деревянной рогатиной, формировал копну на телеге, все остальные такими же рогатинами подавали ему сено. «Да сколько же у них детей? Ничего себе девять человек. Вот здорово. Старший брат за тебя всегда заступится, да и сестренки тоже здорово» – растрогано вздохнул Никита. Но тут его мечты прервал голос Улыбы:

– Помогать пришел – молодец. Эй, казачки мои любимые, идите-ка молочка прохладного испейте, Микита из дома принес.

Мужчины положили рогатины и неспешной походкой пошли к матери. Каждый приложился к крынке. Улыба сказала:

– Дружинке-то оставьте.

Тут Никита заметил, что вихрастый так и остался сидеть на телеге: «Да назад ему будет трудно подняться. Ага, значит, его Дружинкой зовут, а то вчера так и не познакомились. Подраться успели, а вот познакомиться не получилось», – подумал Никита. Без лишних разговоров старший брат приспособил крынку к рогатине, которой подавал сено, и подал Дружинке наверх. Утолив жажду Дружинка крикнул:

– Ловите!

И бросил крынку вниз. Мать закричала на него:

– Крынку разобьешь. Ирод Окаянный!

Но старший брат ловко подхватил крынку и поставил ее под куст. Не сговариваясь, все приступили опять к работе. Никите дали грабли и показали как нужно ворошить сено. Никита едва поспевал за девчатами. Обливаясь потом от непривычного темпа работы, но он крепился изо всех сил. А то эти девчонки уже перешептывались между собой, поглядывая на Никиту, и громко смеялись. Никита немного злился, но больше на себя чем на девчонок. «Вроде никто и помогать-то не просил, сам взялся, да вроде и не брался. Как-то само собой получилось. Все работают, ну и я тоже. Вот матери как нужно было меня заставлять. Не просить, а ставить рядом и пошли милок дела делать».

Все сообща ловко закидывали сено на верх, а Дружинка его укладывал. Это очень важное дело. Чуть не так сложишь и весь воз завалится. Все по новой придется делать. Поэтому кому угодно это не поручают, а только тем кто умеет укладывать. У Никиты была менее ответственная работа, но он знал если сено будет плохо просушено, то зимой оно сгорит и скотину, а главное корову, кормить будет нечем.

Солнце пекло все больше и больше. Небо было чистое ни облачка. В этой голубой бездне заливался жаворонок. В траве стрекотали кузнечики, летали бабочки. Поваляться бы в этой траве, но все работали, готовили сено на зиму своим кормильцам. Пот заливал глаза. Тут Улыба сказала:

– Все, пока хватит. Молодежь, можете окунуться сбегать.

Дружинка по-разбойничьи засвистел и с этим свистом скатился с высокого стога на телеге и побежал. На ходу крикнул Никите:

– Микитка, за мной.

Никита встрепенулся и бросился за Дружинкой. Удивившись себе еще раз. Усталость и сонливость с него как-то враз слетели и он быстро бежал, догоняя Дружинку. Он уже понял, что они бежали к Попову озеру. Скоро он обогнал Дружинку и быстро приближался к озеру. Вдруг Дружинка закричал ему:

– Стой.

Никита остановился в недоумении и посмотрел в его сторону:

– Сюда нельзя, здесь женская половина. Нам с другой стороны.

Они быстро обежали озеро и спустились к нему с другой стороны. Там уже плескалось несколько человек. Дружинка, на ходу, скинул с себя рубаху и порты и нагишом бросился в воду. Никита скинул все с себя и полетел следом. Вода приятно освежающе обожгла его тело, смывая пыль и пот. Вынырнув, он осмотрелся. Ребята уже увлеченно играли в салочки. «Как у нас, – подумал Никита». На другом берегу озера купались девчонки и женщины.