Павел Полян - Историмор, или Трепанация памяти. Битвы за правду о ГУЛАГе, депортациях, войне и Холокосте

Так, при Горбачеве было снято табу с целого ряда одиозных приказов военного времени, в частности, с приказа Ставки № 270 от 28 августа 1941 года и приказа НКО № 227 («Ни шагу назад!») от 28 июля 1942 года [164] Именно этот приказ стал «юридической пружиной» событий в не одобренной ЦК повести В. Быкова «Мертвым не больно». . Оба упомянутых приказа были напечатаны в «Военно-историческом журнале» в 1988 году – соответственно, в №№ 9 и 8 [165] Ни в той, ни в другой публикации не приведены сведения об источнике (архивный шифр). .

Согласие на публикацию Приказа № 270 было получено 21 июля 1988 года; его дали сразу два отдела ЦК – отдел административных органов (И. Ларин) и отдел науки и учебных заведений (В. Григорьев). При этом они ссылались на публикации в центральной печати академика А.М. Самсонова и другие, ставящие вопрос о публикации полного текста этого приказа [166] См., в частности, статью А.М. Самсонова «Сталинград: ни шагу назад!» (Московское новости. 1988, 7 февр. № 6) и его интервью «Сталин дал приказ…» (Известия. 1988, 14 авг.). См. также письмо ветерана войны А.Е. Хопина «Напечатайте приказ № 227» в кн.: Самсонов А.М. Знать и помнить. Диалог историка с читателем. М.: Изд-во политической литературы, 1988. С. 57. . Уже 27 июля их ходатайство было поддержано и на Секретариате ЦК. Но самое пикантное при этом то, что так громко стучаться пришлось в совершенно открытые ворота, ибо сам по себе приказ никогда не был секретным; отпечатанный в типографии, он рассылался в войска в количестве около 45 тысяч экземпляров [167] История советской политической цензуры: Документы и комментарии. М., 1997. С. 221–222. Со ссылкой на: РГАНИ. Ф. 4. Оп. 35. Д. 110. Л. 79–86. !

Необычайно симптоматичной для горбачевского периода (как, впрочем, и для других – она пронизала собой всю послевоенную историю) была история с Катынью. В апреле-мае 1940 года, когда войной с немцами и близко не пахло, расстрельные команды НКВД спокойно убили в Катыни, Медном и Старобельске около 22 тысяч польских военнопленных и гражданских лиц – практически всех, находившихся в их лагерях. Но война пришла, и все три расстрельных места попали под оккупацию, а до одного из них – катынского – в апреле 1943 года добрались немецкие и международные комиссии, установившие правду.

Но собственное «расследование» 1944 года («Комиссия Бурденко») установило, что это дело «немецких» рук [168] Симптоматично, что в аргументации «Комиссии Бурденко» даже не фигурировала деталь, к которой так приклеятся со временем все постсоветские «отрицатели Катыни»: немецкие пистолеты «вальтер» и немецкие пули к нему как орудие убийства. Знаменитый хирург, вероятно, знал (или слышал), что «вальтер» – это любимый инструмент Василия Блохина и других професссиональных палачей НКВД: он не перегревается при учащенной стрельбе и не дает осечки. . И мало того: не постеснялись выставить Катынь в ряду тягчайших «немецких» преступлений на Нюрнбергский трибунал! Чем это кончилось – хорошо известно: судьи отказались признать аргументацию СССР по Катыни убедительной, но и судить де-факто СССР – страну-победительницу и страну-обвинительницу – тоже не стали, благо мандат трибунала и союзнические чувства этого от них и не требовали.

Фактическая развязка этой трагической и неприглядной истории произошла при Горбачеве. Весной 1987 года была создана двусторонняя Комиссия историков СССР и Польши по вопросам истории взаимоотношений СССР и Польши, при этом у советской части комиссии не было ни полномочий пересматривать каноническую советскую точку зрения, ни новых материалов. Уже в июне 1987 года в ЦК поняли всю непривычную серьезность вопроса – еще раз «отговориться» не получится! « Другое дело, как использовать то, что станет нам известно после специального изучения этого дела с позиций исторической правды (выделено мной. – П.П.)» [169] См. в записке А.С. Черняева и В.С. Гусенкова М.С. Горбачеву от 16 июня 1987 г.: « Кое-кто в Польше спекулирует на «катынском» деле, использует его как раздражитель для подогревания антисоветских настроений. // В ходе совместной работы по закрытию «белых пятен» нам не удается отговориться от этой проблемы. // Во всяком случае для самих себя надо бы внести ясность. // В отделе ЦК говорят, что даже что-то сохранилось в архивах Смоленска. Очевидно, что-то должно быть в архивах КГБ, Центрального Комитета. // Другое дело, как использовать то, что станет нам известно после специального изучения этого дела с позиций исторической правды. // Нельзя ли поручить тт. Чебрикову, Лукьянову, Болдину заняться этим вопросом ?» ( Реабилитация: как это было , 2004. С. 14, со ссылкой на: Архив Фонда М.С. Горбачева. Ф. 2. Д. 80. Л. 1–2). .

В 1988 году, после обнародования в Польше результатов доклада Польского Красного Креста, принимавшего участие в эксгумации в Катыни в 1943 году, а также польских критических замечаний относительно выводов комиссии Н.Н. Бурденко, стало ясно, что пересмотр катынского дела неизбежен. Поэтому заведующий международным отделом ЦК КПСС В.М. Фалин предложил 6 марта 1989 года не препятствовать, а оказать содействие желанию польской стороны перенести в Варшаву символический прах из Катыни [170] Реабилитация: как это было… , 2004. С. 190–191, со ссылкой на: РГАНИ. Ф. 89. Оп. 14. Д. 1. Л. 41–43. . Политбюро в заседании от 31 марта согласилось с этим предложением, а заодно распорядилось в месячный срок выработать предложения о дальнейшей советской линии по катынскому делу [171] Пункт 152/15 «К вопросу о Катыни». См.: Реабилитация: как это было…, 2004. С. 193, со ссылкой на: РГАНИ. Ф. 3.Оп. 103. Д. 168. Л. 11. . Реагируя на очередные польские предложения, – на этот раз о создании в Катыни мемориала, – Э. Шевард– надзе, В. Чебриков, А. Яковлев и В. Медведев внесли на Политбюро ЦК КПСС от 5 мая 1988 года предложение включить в этот мемориал и памятник 500 советским военнопленным, участвовавших в эксгумации поляков и уничтоженных гитлеровцами после окончания работ [172] Реабилитация: как это было…, 2004. С. 75–76, со ссылкой на: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 103. Д. 132. Л. 79–80. .

Поиск новых подтверждений советской позиции так ничего и не дал, а вот поиск истины, – несмотря на откровенный и насмешливый саботаж со стороны заведующего Общим отделом ЦК КПСС Валерия Болдина, – привел-таки к информационному прорыву: в двух, в то время самостоятельных, архивохранилищах – в фонде конвойных войск в Центральном Государственном архиве Советской армии (ныне РГВА) [173] РГВА. Ф. 40. и в материалах ГУПВИ в Центральном Государственном Особом архиве (ныне тоже РГВА) были найдены документы, безоговорочно поставившие все точки над i. Тут надо особо отметить заслугу как российских архивистов (и прежде всего тогдашнего директора Особого архива А.С. Прокопенко), так и в особенности историков, в частности и прежде всего Натальи Сергеевны Лебедевой и ее коллег Николая Юрьевича Зори и Валентины Сергеевны Парсадановой [174] См. историю вопроса в: Лебедева Н.С. (Отв. сост.). Катынь. Март 1940 г. – сентябрь 2000 г.: Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы. М.: Весь мир, 2001. С.421–446. .