Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

Стены фанзы розовели от закатного солнца. Мы перетянули коробки подобранной в том же заброшенном складе проволокой и зашагали вниз по тропе. На крохотном островке заблудиться невозможно, но, свернув раньше времени, мы забрели на верхнюю улицу, вдоль которой давным-давно не вспыхивают окна по вечерам. Оставленные хозяевами дома еще не обветшали. Может быть, и на этих чердаках, меж этих стен можно отыскать остатки таинственного архива, бог весть как оказавшегося на затерянном в Охотском море островке? Кто вез сюда эти бумаги, зачем надо было переправлять их с Камчатки на остров, а потом схоронить между двойных стен? И куда исчезло найденное на острове до наших поисков? Правда, позднее мне приходилось слышать, будто старые книги и рукописи находили на острове не раз. Вроде бы часть бумаг забрал с собой в Тигиль какой-то инспектор из районного начальства, но сколько я ни расспрашивал тигильчан, сколько ни просил коллег, собиравшихся в эти края, — никаких внятных следов островных находок, а говорили, что были среди них даже циркуляры, подписанные генерал-губернатором Н. Н. Муравьевым.

Островной песок, покрытый размолотой крабовой шелухой, краснел в сумерках, как марсианские пески из фантастического кинофильма. С «пасхальной» стороны наползал туман, скрывая давно опустевшую улицу. По расшатанной лестнице мы спустились к морю. Киногруппа, отчаявшись, видно, дождаться своего предводителя, перекуривала, переговариваясь с курибаном. А поодаль, за плавкраном, на месте ушедшей обратно на Камчатку баржи, уже стоял пришедший из краболовной флотилии траулер.

Лысяков предложил отправиться в море вместе с ним, и вскоре мы были уже далеко от Птичьего. «Нерка», так назывался СРТ, ходила в поисковиках. Уже месяца полтора блуждала она вдоль Камчатки, разведывая крабовые поля, на которые тут же бросалась стая мотоботов с плавзаводов. Работать оставалось недолго. Недели через три краболовы собирались сниматься к Шикотану да перестраивать по пути свои консервные линии на выпуск консервов из сайры.

На плавзаводах ловили крабов по-своему. Сетей на них давно не было. Вместо них борта занимали пирамиды крабовых ловушек. Но палуба «Нерки» опустела еще днем, когда, собираясь сняться за нами к Птичьему, траулер ставил ловушки милях в сорока от острова, в квадрате, чем-то прельстившем капитана. Выйти на него траулер должен был к полуночи, но проверить капитанскую удачу собрались с рассветом.

До утра было далеко, и на западе, над невидимой за горизонтом Азией, рассыпался бликами по низким облакам закат.

Кудлатый осветитель из киногруппы, стоявший рядом со мной у борта, загасил сигарету, мечтательно посмотрел на облака, на огни встречного судна и припомнил вдруг:

К нам подошел Лысяков, прицелился на закат экспонометром, сокрушенно покачал головой. Позади лязгнула откинутая створка иллюминатора, и повар, по-рыбацки кандей, позвал, не смущаясь закатом и лирикой Маяковского:

— Эй, новоприбывшие! Пойдем, жареным крабом угощаю. Не то заголодались.

...Оранжевый буй-кухтыль, метивший первую серию ловушек, выстроившихся на дне, приплясывал на мелкой зыби гигантским апельсином. Боцман подцепил его багром и вытянул на борт. Загудела лебедка, принявшись резво, словно редиски из грядки, выдергивать ловушки из воды. Первые из поднятых на палубу пустовали, только меж крупных ячей сети, обтягивающей каркас, держались кое-где прихваченные со дна серые комки губок да изредка розовели веточки охотоморского коралла.

Внешне крабовая ловушка изрядно смахивает на антенну радиолокатора. Круглый каркас, сваренный из металлических прутьев, и сеть, затянутая на горловине морским узлом. Забраться крабу в нее нетрудно, а выбраться суждено только с помощью матросских рук. Зато ставить ловушки можно лишь там, где течение не колышет придонные водоросли. Иначе перевернет ловушку и ни один вишневый абориген глубин не станет добычей краболовов.

Я припомнил, что кое-где в Сибири охотятся на ласку или горностая, ставя зимой ледянки. Ледянку изготовить нетрудно, стоит лишь оставить на морозе ведро с водой. Когда подмерзнет по краям, вносят в тепло и вынимают из импровизированной формы ледяной слепок. Зверек забирается внутрь за приманкой, а скользкие стенки освободиться не дают. Не иначе, как изобретатели ловушек для крабов слыхивали про ледянки сибирских промысловиков пушнины.

На третий час «Нерка» дождалась улова. Матросы споро распутывали узлы на ловушках, вылавливая на скользкие палубные доски знаменитых камчатских крабов. Иных парни тут же отправляли снова за борт. Правила лова строги — ни самочек, ни крабов, не доросших до положенных размеров, плавзавод не принимает. Вот и летят они обратно в море — продолжать род да подрастать.

Боцман окинул взглядом палубу, вишневую от панцирей, и вскинул над головой две пятерни. Стало быть, по десять крабов на ловушку выловила «Нерка». Капитан промолчал в рубке. Плавзавод то и дело выходил на связь, ждал рекомендаций, а советовать было еще нечего, слишком мала для него добыча. Но день разгорался, и боцману скоро стало не хватать пальцев. На восемнадцати крабах плавзавод получил наконец пеленг и снялся к нам.

Последние ловушки расставались с морем, как вдруг кто-то резко потянул меня за плечо. Я опустил фотоаппарат и удивленно оглянулся. Но смотреть нужно было, оказывается, под ноги. Огромный крабище (потом, когда измерили, оказалось, что девяноста сантиметров достигал у него размах ног) вцепился в развязавшийся шнурок ботинка.

— Не шути, — уважительно сказал боцман. — Глянь...

Он подобрал с палубы раковину и всунул в клешню. На доски посыпался белый порошок.

Мачты плавзавода уже протыкали горизонт, как к нам вышел кандей с охапкой вареных крабов. Вишневые от природы, побывав в кипятке, они становились ярко-красными. Не зря выполнял как-то Хайрюзовский рыбозавод заказ Казанского химкомбината. Химики просили прислать крабовых панцирей, не нужных консервщикам. Красящий пигмент из крабовой скорлупы понадобился для производства цветной кинопленки. Видимо алмаатинские яблоки или астраханские арбузы поблекли бы на киноэкранах без пурпура, добытого со дна Охотоморья.

Прошло еще несколько дней. Киногруппа осталась на плавзаводе «Сергей Лазо», а я, сменив по пути десяток попутных палуб, на морских перекладных вернулся на привычный рейд Птичьего острова. Поздно ночью я перепрыгнул с попутного траулера на баржу с крабами, поджидавшую прилива.