Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

Время перевалило далеко за полдень. Мы вышли из машины, забросили рюкзаки за спины и встали, на тропу, ведущую к высокогорной таежной речке Джеромель, протекающей в западной части Косурта. Вначале тропа вела нас по широкой пойме Бочинской долины, затем вышла в глубокий распадок и стала взбираться все выше и выше к горным вершинам Косурта, моего излюбленного урочища. Там прошумела моя кипучая охотничья молодость натуралиста-следопыта.

Наш небольшой отряд состоял из пяти моих маленьких внуков и дочери Светланы, приехавшей погостить из Харькова. Светлана родилась на Дальнем Востоке и, так же как и ее родители, горячо полюбила этот прекрасный край.

К вечеру мы поднялись к вершине Косурта и с горного перевала увидели окружающую местность сказочной красоты. Слева от нас с запада на восток простиралась необозримая даль поймы Амура с большими и малыми озерами, заливами и причудливо искривленными протоками. Величавый Амур уносил свои воды далеко на восток. Седые волны с ревом разбивались о прибрежные скалы, поросшие вековым мохом, и откатывались назад, оставляя белую пену на песчаной отмели. Белоснежные чайки громким гомоном оглашали водные просторы. Вдали на северо-западе виднелись отроги седого Мяочана. Прямо перед нами раскинулась чудесная долина знаменитого и долгожданного Косурта, затянутая голубой туманной дымкой. С трех сторон ее окаймляла высокая гряда остроконечных сопок, поросших смешанным редколесьем. Вековые великаны широколиственного и хвойного леса упирались вершинами в низко нависшие облака. Посреди долины, теснясь в высоких берегах, голубой лентой извивалась и громко рокотала на крутых поворотах горная красавица Джеромель. Мы спустились к реке и на старом излюбленном месте разбили лагерь.

Ребята размотали удочки и, отталкивая один другого, старались занять лучшие места. Больше всех не везло самым маленьким рыбакам — Косте, Эдику да маленькому харьковчанину: то крючок зацепится за штанину, то наживу мелюзга склюет. К наступлению темноты у нас было полведра рыбы. Заполыхал костер, в походном котле закипела уха. Получилась она очень вкусной, даже дети никогда не съедали по полной миске, а тут запросили добавку.

Крепок и сладок был сон у детей в эту ночь, а мне вот не спалось. Я рано вышел из палатки, лег на лужайку, смотрел и слушал приближающуюся зарю. В черном небе постепенно угасали последние звезды. Тонкий рог луны уходил за горизонт. В пойме поднимался густой туман и белой пеленой окутывал вершины деревьев. Крупные капли серебристой росы, сверкая в лучах восходящего солнца, обильно покрывали высокие травы и листья кустарников. Тихо вокруг, только неутомимая Джеромель громко журчала на каменистых перекатах да легкий ветерок шелестел в кронах.

Тайга оживала, проснулись ее обитатели. Первой запела свою песню зорянка. Вслед за ней заголосила желна, иволга, защебетали сойки, кедровки, краснобровые снегири и синицы. Мерную дробь отбивал лесной плотник — дятел, доставая из толстой сухостоины белого червя-короеда, в пойме кричала выпь, в прибрежных кустах шваркал коростель. За рекой в глухом распадке по-собачьи гавкал горный козел-гуран, совсем рядом с нашим биваком куковала кукушка.

Первым проснулся и вышел из палатки Эдик. Он подвалился ко мне под бочок, укрылся моей меховой душегрейкой, обхватил меня своими тонкими ручонками за шею и спросил:

— Дедушка, а почему ты не в палатке?

— Слушаю тайгу, мой мальчик.

И мы оба притихли. Вдруг донеслись какие-то знакомые звуки, похожие на фырканье лошади. Через некоторое время звук повторился. «Медведь», — пробежал по телу холодный озноб. Первый раз от одной мысли о близости зверя мною овладел страх. Не за себя — за детей.

Солнце высоко поднялось над горизонтом. Мы подошли к палатке. Светлана рассказала мне, что здесь совсем недавно топталась какая-то лошадь, она ходила вокруг палатки, фыркала, страшно храпела.

— Ты видела ее? — спросил я.

— Нет, я не выходила из палатки, а дети еще спали.

Чтобы не создавать паники, я не сказал дочери про хозяина тайги, только предупредил, чтобы от палатки не уходили. А сам пошел посмотреть то место. Пройдя немного по берегу ключа, я увидел на песчаной отмели свежие отпечатки крупных медвежьих лап, не успевших заполниться водой. Левая передняя лапа не имела трех пальцев, а остальные два, первый и второй, были изуродованы и изогнуты в правую сторону, а сама лапа сильно вывернута влево. «Старый знакомый», — промелькнуло в голове, и в памяти всплыли картины далекого прошлого.

Вспомнились Хурба, Джеромель, Зеленый ключ, в котором стояло наше зимовье, и тот беспалый медведь, который чуть не стоил мне жизни. Как сейчас вижу оскаленную пасть, изрыгающую кровавую слюну, желтые клыки. Я выслеживал тогда этого крупного разбойника, который задавил много скота нашей молочной фермы. Тогда медведь пошел прямо на меня. Я не успел выстрелить и был сбит с ног зверем. Быть бы мне на том свете, если бы не четвероногие друзья: Боцман и Казбек отогнали топтыгина, не дали ему расправиться со мной, и я остался цел и невредим, не считая ушиба головы и спины.

Спустя год беспалый появился на поселке Лесном, убил корову и ушел в тайгу. С тех пор прошло много времени, я наши пути-дороги не сходились, но наглый медведь появился уже на окраинах города, в поселках, близко расположенных к лесу. То корову задавит, то пасеку разорит. Собаку утащил. Однажды набросился на мужчину, собиравшего ягоду, и здорово покусал его. В поселке Западном утащил поросенка почти на глазах у хозяина. Болезнь в то время мешала мне поохотиться за мародером.

Я еще раз осмотрел отпечаток левой лапы и окончательно убедился: да, это мой знакомый. Мне хотелось как можно скорее покончить с ним или угнать его подальше от нашего лагеря, но что можно сделать без оружия? Надо было срочно возвращаться в город.

Пройдя немного по следу, я встретился с этим медведем. Он лежал возле большого пня. Зверь с раскрытой пастью бросился на меня. Нас разделяло два метра, ничего не оставалось, как бросить ему в морду свою куртку.

Медведь поймал ее и тут же, как ужаленный, бросился наутек: видимо, запах человеческого пота испугал его.

Рассказал Светлане о посещении лагеря опасным зверем. Мы быстро снялись и уехали.

На следующий день рано утром вместе со своим другом Александром Михайловичем Широкобоковым я уже был на том месте, где стояла наша палатка. Долго мы ходили по медвежьим набродам, разыскивая свежий след. Старый хозяин тайги учуял нас и пустился на хитрости. Он много кружил, двигался обратным следом, делал петли, двойки, тройки, восьмерки. Уходил в болото, поднимался на крутую сопку, бродил по непролазному бурелому. Топал по валежнику. Мы настойчиво преследовали его, старались измотать, разозлить, заставить повернуть вспять. От долгого преследования медведь обязательно повернет и постарается напасть на нас.