Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

К полудню туман стал подниматься и рассеиваться, видимость стала хорошей. На густом травостое, покрытом обильной росой, хорошо проглядывался свежий след. Медведь все чаще останавливался, присаживался, прислушивался к звукам преследователей. А иногда мельком показывался в просветах между кустарниками. Отчетливо слышны были его харканье, фырканье и неприятные хлопки челюстями. Перед последним заходом мы сели на валежину, отдохнули минут пять, осмотрели ружья, ножи.

— Ну, Михалыч, ни пуха ни пера. Выстрел уступаю тебе.

— Нет, Константиныч, это твой старый знакомый. Смотри, не промахнись!

Прежде чем войти в распадок, мы обошли его большим кругом: выходных следов беспалого не было.

Вдруг из-за большого пня выскочил медведь и бросился нам навстречу. Прогремели выстрелы, и зверь упал. Это был он, старый знакомый — крупный медведь-самец с изуродованной лапой.

Однажды в зимний декабрьский день я вышел в вершину таежной речки Конжали, чтобы побродить с ружьем по тайге, подышать ее пьянящей свежестью.

Стояло тихое раннее утро. Слабый морозец слегка пощипывал лицо и уши. Из-за высокой гряды восточных сопок всходило солнце. Первые лучи озарили верхушки деревьев, окутанные белыми хлопьями пушистого снега. Выпавшая накануне пороша радовала обновлением белой тропы, которая много рассказывает натуралисту о жизни таежных обитателей.

Много километров прошел я, разбирая замысловатые схемы, начерченные на снеговом покрове зайцем-беляком, красной лисицей, горностаем, соболем. Я до того увлекся, что не заметил, как солнце приблизилось к горизонту.

Короткий зимний день подходил к концу. Надвигались сумерки, темнее становилось вокруг. Надо спешить в обратный путь. Извилистая тропа тянулась по разнолесью большого распадка, поблизости от русла горной речки, входившей в широкую пойму Бочинской долины. Не прошел и двух километров, как вдруг впереди, метрах в ста, показалась чья-то фигура. «Кого еще там нелегкая носит в такую поздноту?» — подумал я. И на душе стало легче и веселее, как бывает при встрече в тайге с человеком после долгого одиночества.

— Эй, — крикнул я, но вместо ответа неизвестная фигура стала еще больше, выше, как бы выпрямилась. Затем метнулась вправо от тропы и в несколько длинных прыжков исчезла в темных зарослях кустарника. Я подошел и осветил карманным фонарем то место, где стоял неизвестный. На тропе четко вырисовывались отпечатки когтистых лап, а справа, около толстой лиственницы, — большая утолока и глубокий размашистый след крупного медведя.

«Шатун!», — пронеслось в голове. Коварные повадки шатуна мне были давно известны. Преследовать такого зверя ночью в одиночку было рискованно. Продолжая свой путь, я оглянулся и снова увидел темный силуэт медведя. На этот раз он шел по тропе следом за мной, наступал, что называется, мне на пятки. Я остановился, быстро перезарядил ружье пулями и проверил нож на поясе. Остановился и медведь. Встреча с шатуном не обрадовала меня в такой поздний час, а насторожила и удивила: почему медведь идет моим следом? Случайное совпадение или любопытство? А может, хищник преднамеренно скрадывает меня, чтобы врасплох напасть и задавить? Кто знает, что он задумал и чем кончится эта встреча. Ясно было одно: нужно готовиться к нападению зверя. Шансов убить зверя наповал у меня почти не было. Сгустившиеся сумерки не позволяли сделать прицельный выстрел на расстоянии — не разглядеть прицела. Я мог положиться только на долголетнюю привычку к ружью и сделать выстрел навскидку. Куда больше шансов у медведя: он видит ночью почти так же, как и днем. Хорошо развитый слух и чутье позволяют ему скрадывать жертву почти безошибочно.

Чем дальше уводила меня тропа, тем больше, сгущались сумерки, тем тревожнее становилось в душе моей. Я часто останавливался, оглядывался по сторонам и каждую минуту ожидал нападения зверя. Медведь вел себя довольно смело и нагло. Иногда он подходил ко мне так близко, что я слушал его фырканье и глухое рычание, хлопки челюстей. Я видел его силуэт на расстоянии ружейного выстрела, но стрелять было нельзя, мешала вечерняя темнота. Не стреляй, если не уверен, что убьешь наповал, — таков закон медвежатников. И я его придерживался и ждал сближения, дабы бить наверняка.

Спустя некоторое время обстановка изменилась в мою пользу. Над лесом взошла луна. Показались первые просветы опушки леса, а затем открытая пойма Бочинской долины. Я вышел на зимнюю сеновозную дорогу и остановился. Медведь не преследовал меня дальше; очевидно, открытая местность, освещенная луной, была не по душе ему. Он потоптался у закрайка болота и повернул обратно.

Опасность миновала. Я облегченно вздохнул и ускоренным шагом направился в город. Медведь, с которым я столкнулся в районе речки Конжали, мог стать опасным зверем для человека, случайно встретившегося с ним в тайге. Такой зверь не мог не зажечь в душе моей охотничьей страсти. Чрезмерная злоба, наглость, смелая и хитрая манера скрадывания — все это обострило интерес к хищнику, ставшему шатуном.

На следующий день в полном охотничьем снаряжении я в сопровождении моего четвероногого друга Бурлака я вышел из города и направился на розыски. Наступало чудесное зимнее утро. В небе померкли последние звезды, в предутреннем синем мраке дремали старые ели, опустив до самой земли широкие лапы ветвей. Пунцовела, разгоралась заря. Вот и солнце выкатилось. Подул легкий ветерок, сбивая шапки снега с макушек деревьев. Я медленно поднимался по распадку к вершине. Надо было засветло достичь перевала и выйти в долину знаменитой Кривой речки, туда, куда уходил след. Глубокий распадок скорее напоминал ущелье, заросшее пихтачом и ельником. Он круто уходил вверх, и это очень затрудняло мое продвижение, отнимало много времени и сил. Целый день ушел на переход, и только к вечеру я оставил за спиной перевал и спустился в обширную долину Кривой речки, не теряя следа.

К наступлению ночи я сидел возле жарко натопленной печки, сделанной из обычной железной бочки. Каким уютным, каким неоценимым становится небольшое, прокопченное едким дымом зимовье! Как мила эта дышащая теплом железная печка, возле которой приятно посидеть в длинную зимнюю ночь, вспоминая прошлое и думая о будущем.

Усталость брала свое. Я крепко уснул и проспал до утра. За ночь погода изменилась, нависли багровые тучи. С севера подул порывистый холодный ветер, поднимая снежные вихри. Разыгравшаяся непогода надолго приковала меня к зимовью. Больше суток пришлось отсиживаться в ожидании погожего дня. Тут как раз к моему пристанищу завернул старый знакомый охотник Семен Ильич. Мы давно не встречались, и я от души был рад ему. Бурлак поначалу грозно рыкнул на пришельца, но скоро понял свою ошибку. Узнав гостя, пес завилял хвостом, прыгнул ему на грудь, лизнул лицо и виновато заскулил, как бы прося прощения за ошибку.