Александр Кулешов - Солдаты — сыновья солдат

Рядом со мной оказался тот курносый, с ямочками на щеках. Я все посматривал на него — совсем мальчик, неужели не волнуется? А он все смотрел восхищенным взглядом на Копылова и все улыбался. Так, улыбаясь, весь окрыленный, оттолкнулся от порожка, совершая свой первый прыжок.

И мне подумалось, что Копылов, образцовый офицер и коммунист, хоть и сам еще молодой, но по праву напутствует молодых солдат и не только на первое, трудное военное дело, но и на гораздо более важное: на славные и не всегда легкие дела, которые еще ждут их в жизни.

В мире существуют сотни тысяч музеев — самых разных, посвященных всем, наверное, мыслимым областям человеческой жизни. Есть среди них и музеи военные. Мне довелось побывать во многих.

Не говоря уж о Центральном музее Советской Армии в Москве, или Военно-морском музее в Ленинграде, хорошо знакомых всем советским людям, побывавшим в этих городах.

Был и в военном музее в Париже, где со стен свисают истлевшие знамена наполеоновских времен, где дремлет древнее такси «Рено», на собратьях которого еще в первую мировую войну генерал Галиени перебрасывал подкрепление к фронту, чтобы остановить рвавшиеся к французской столице кайзеровские войска.

В замке Святого Ангела в Риме я смотрел на старинные пушечные стволы, в Ля-Валетте, на острове Мальта, любовался строем деревянных рыцарей в натуральную величину, шествующих в своих доспехах по огромному залу дворца мальтийского ордена; в затерянном среди песков Эл-Аламейне на большом макете изучал, как разворачивалась историческая битва между войсками «Лисы пустыни», фашистского генерала Роммеля и войсками союзников.

В том небольшом, но любопытном музее по стенам висят фотографии генералов, у входа, раскаляясь под лучами африканского солнца, томятся бронеавтомобили и танки того времени с зияющими пробоинами в бортах, а в одном из залов за стеклом в полный рост воспроизведен английский парашютист в буром комбинезоне…

И вот теперь, за тысячи километров от невозможно жаркого Эл-Аламейна, на Рязанщине, пасмурным осенним днем я вновь стою перед стеклянной витриной, за которой в полный рост воспроизведен парашютист, но уже в зеленом комбинезоне.

Он тоже пришел в этот зал с полей второй мировой войны. Только немым свидетелем иных сражений, иных боев, по сравнению с которыми Эл-Аламейн, да, наверное, и высадка союзников в Сицилии и десант немцев на Крит — пусть сложные, но все же мелкие военные эпизоды. Ибо всемирная история войн не знала ничего, что по грандиозности, по масштабам, по героизму могло сравниться с боями, которые вели советские войска против войск гитлеровцев.

Те бои многократно описаны на страницах военных учебников, мемуаров, романов, воспеты в песнях и стихах, воссозданы на сценах и экранах, живут в рассказах и выступлениях ветеранов.

И все же особенно впечатляют они в музейных экспозициях, где видишь и документ, и фотографию, и диаграмму, и пробитый пулей партийный билет, и шашку легендарного полководца, и политую кровью горсть сталинградской земли…

Умно, с любовью построенная музейная композиция — огромная впечатляющая сила. Именно такой силой обладает этот необычный и уникальный военный музей — Музей воздушнодесантных войск Советской Армии.

Чтобы убедиться в том, достаточно было взглянуть на группу подтянутых ребят со значками «мастер спорта» на лацканах пиджаков, внимательно слушавших экскурсовода. То были инструкторы 3-го московского аэроклуба ДОСААФ, приехавшие посмотреть музей. Они все допытывались потом, как бы вот привезти сюда своих воспитанников, чтобы те посмотрели, повидали все, что только что увидели они.

Мне думается, музей ВДВ — один из лучших военных музеев в мире. Не претендую на звание специалиста, да и повидал я таких музеев не больше трех десятков в трех десятках стран. Это, наверное, не так уж много, но все же дает право делать кое-какие сравнения.

И уж что бесспорно: он единственный музей в мире, посвященный этому виду войск. А так как вся эта книга о десантниках бывших, сегодняшних и будущих, то не могу удержаться и не посвятить нескольких страниц рассказу о музее, где тоже зримо познаешь их жизнь.

Разумеется, строки эти — не музейный путеводитель, даже не описательный очерк. А размышления о том, что больше всего поразило, привлекло внимание, заинтересовало.

Рассказать о музее подробно просто невозможно. Но если б когда-нибудь удалось, то получилась бы эпопея столь драматичная, столь увлекательная и столь познавательная, что с ней не сравниться никаким толстым романам.

Мне кажется, что как бы эпиграфом к экспозиции музея, к тому, о чем он повествует, чему учит (а каждый музей прежде всего должен учить), могут служить замечательные слова Л. И. Брежнева:

«От имени тех, кто живет, мы обращаемся к тем, кому было суждено умереть: спите спокойно, герои… миллионы рук подхватили ваше знамя и несут его вперед — к коммунизму».

И недаром слова эти начертаны на стене одного из главных залов музея.

Тема патриотизма, тема памяти благодарных потомков об ушедших отцах ощущается здесь постоянно. Особенно в той части музея, которая пока еще не имеет названия, но которую можно было бы назвать мемориалом.

Мраморная плита. Золотые буквы: «Вечная слава героям-десантникам, павшим за свободу и независимость нашей Родины». Цветы. А выше, на вделанных в стену мраморных досках, высечены имена тех, кто удостоился звания Героя Советского Союза и не дожил до наших дней: генерал И. И. Блажевич, подполковник Я. А. Биренбойм, капитан Н. Д. Козьяков, лейтенант В. В. Марфинин, рядовой П. И. Галушин…

А напротив замечательная по силе экспозиция, делающая честь мысли и сердцу создателей музея. Дощечки с названием улиц. Обыкновенные будничные дощечки, которые мы привыкли видеть на перекрестках знакомых и незнакомых. Дубликаты таких дощечек перенесены сюда из разных городов: «ул. героев Свири», «ул. генерала А. Ф. Левашова», «ул. С. С. Гурьева», «ул. Десантная»… Лодейное поле, Раменская, Юхнов… Улицы, города… Народная память, благодарная память граждан. И тех, кто, склонив седые головы, опираясь на палки, мирно беседуют на скамьях бульваров о минувших боях, и тех, кто из детских колясок на тех же бульварах весело смотрят в голубые небеса, еще не ведая, что и веселье, и небо сохранили для них те, чьи имена написаны на белых дощечках у перекрестков.