Виктор Кунин - Последний год жизни Пушкина

Итак, я зову вас сюда, дня хоть на два, или на три. Не забудьте также, что рекрутский набор на носу. Не худо б забрить лоб кому-нибудь из наследников Михайлы; жаль, что сам он ушел от рекрутства. Но это вы сами решите. — Между тем я могу получить на днях согласие ваше на меновую сделку. Вот употребление, которое я намерен из него сделать. Пишу тотчас к Сергею Львовичу, и на основании сделки требую выдела Ольги, чтобы расплатиться с вами и со Львом. Это только дипломатическая хитрость, для пробы отцовской любви. Разумеется, что через несколько времени потом я уведомляю его, что сделка не состоялась по причинам, требовавшим немедленного отъезда моего в Варшаву. Посмотрим, что скажет Сергей Львович. — Авось образумится. Ведь сам же он говорит в письме к Прасковье Александровне, что «ma présence à la campagne de Nijni n'est bonne à rien; j'ai perdu toutes les facultés intellectuelles, je suis presque aliéné» [249] мое присутствие в нижегородском имении совершенно бесполезно; я потерял все мои умственные способности; я почти лишился рассудка (фр.). .

Так как вы будущий владелец Михайловского, то для надлежащего сведения честь имею сообщить следующее. — В мое управление накошено сена до 4000 пудов, нажато ржи 21.000 снопов, засеяно 23 десятины, по 1 ч. 3 чк. на десятину. Посев кончен ранее обыкновенного, по примеру порядочных хозяев. По умолоту 3600 снопов, урожай оказался сам 51/2,— недурно для земли, которая до сих пор удобрялась щедротами творца; останется за расходом до 80 четвертей в продажу. Соломы на подстилку вдоволь; при хорошем корме скота позему к весне будет довольно и хорошего. Сена за расходом останется пудов пятьсот. Масла коровы дают покамест около полпуда в неделю;— в год накопится до 16 пудов, — слишком вдвое против прежнего. Яровое еще в поле. Все работы идут успешно, гладко. В одно время жали, молотили, пахали и сеяли, и не было ни суеты, ни беспорядка. В то же время выстроил я сарай для спашки и перестраиваю птичник, чтоб не заморозить птиц по прошлогоднему. Скотный двор негоден: нужен каменный или на каменных столбах. Дом, как известно вам, валится: это уж постройки капитальные. Повторяю мое желание вас видеть, хоть на пару дней. Собственная ваша польза требует вашего сюда приезда, а наша — приезда с деньгами. 15 сентября должен я выехать, под страхом большой ответственности.

Здоровье Ольги поправляется. Мы никуда еще не выезжали. Прасковья Александровна сидит дома, — лечится. Вревские были у нас раза два. Веньямин Петрович нас изредка навещает; соседство его, как опытного хозяина, может быть очень полезно. Сергей Львович писал к нам из Зарайска. Поручил заплатить за него в Новоржев долгу 200 руб., для чего и продать лошадей. Лошадей здесь всего четыре, которые нужны в работу и на позем. Я не продал их. Да и неужто не собрать ему 200 р. в Нижегородском имении!.. К тому же я дал Исаку кучеру на дорогу 100 рублей. Карету поручил он продать Вревскому и прислать ему деньги!!. За повара Алексашку, что в Пскове, он не платил ни гроша: теперь надо заплатить слишком 750 рублей. Старик молчит. Если он не выделит Ольги, так я по крайней мере потешусь: выскажу ему много горькой правды, да так чтоб и Сонцев знал. Не пройдет ему даром это равнодушие, с которым он смотрел, как я рвался в Петербург, чтобы найти денег на дорогу. Но об этом довольно. Кланяюсь усердно вам и Наталье Николаевне: ожидаю вас или денег.

Преданный вам Н. П.

NB. Предлагая вам мену, я оценил нижегородскую и псковскую душу в 800 руб., ту и другую. В казну псковская душа принимается 50-ю руб. ниже, — что на 80 душ составит 4 тысячи, следственно, Михайловское в этой мене должно идти не за 64, а за 60 тысяч. Я не люблю ошибок, — хотя ошибка эта не ведет уже ни к каким последствиям. Грехи исправлять простительно и похвально.

Н. И. Павлищев — Пушкину.

21 августа 1836. Из Михайловского в Петербург.

Объявление о продаже Михайловского не нужно, потому что я отказался уже от меновой сделки. Приезжайте сюда скорее, дайте нам 2 500 р. и имение за вами. На этом, думал я, и кончится наша переписка о наследстве; но в последнем письме вашем есть вещи, которые требуют категорического с моей стороны объяснения.

Мне досадно и странно видеть, что вы боитесь быть в убытке, заплатив 40 тысяч. Опасения ваши напрасны, и я признаюсь, не совсем их понимаю, потому что вы в то же время не согласны отдать имения нам в 60 тысяч. — Ведь я предлагал мену только в том случае, когда батюшка выделит Ольгу. Вы не согласны, потому что он ее не выделит. А если выделит, спрашиваю я? — Ответ ваш, правда, не категорический; однако ведет к догадке, что вы не согласились бы и в таком случае, когда бы Ольга была выделена. Как же помирить это с мнением вашим, что Михайловское не стоит и 40 тысяч? Жаль, что вы не верите моей оценке, основанной на фактах, а рассчитываете на удачу. Я утверждаю и могу доказать, что, платя 40 тысяч, вы не только не убыточитесь, а, напротив, делаете выгодное приобретение. Спросите того, кто знает толк, чего стоит, например:

1) 80 душ с 2000 десятин земли.

2) Сельцо с господской запашкой 70 десятин.

3) 67 тягол земли у крестьян. Да-с: 80 душ держат 67 тягол, из коих 32 в барщине, 13 в оброке и 22 в подушном. Этого сосед, предлагающий 20 тысяч, не знает, батюшка никогда не знал, да и вы б не узнали, если б меня здесь не было.

4) Несколько пустошей, отдававшихся в наймы до сих пор за бесцен. Если мне с первых слов за одну вместо 175 дали 300, то нет сомнения, что со временем дадут и вдвое.

5) Сенного покосу здесь довольно и для прокормления и 150 штук скота. Скота здесь довольно иметь и 100 штук; следовательно, что можно получить еще за сено?

Но я не стану повторять себя. Скажу вам просто, что Михайловское так стоит 40 тысяч, что если б у меня были деньги, то я б выложил их на стол, чего, согласитесь, вы не делаете, ибо платите только 23 тысячи и то не вдруг, а в разные сроки. Купить на чистые деньги или приобрести частию наследством, частию покупкою, — не все равно. Я повторяю и докажу, если нужно, что Михайловское достается вам очень выгодно, что вы совсем не в убытке. От вас зависит потом увеличить выгоды имения, в котором вы видите будущность ваших детей. Но тут я опять скажу, что если вы оставите имение на произвол судьбы, как Сергей Львович; если земля, оставленная без утучнения, выпашется, то детям вашим представится будущность самая незавидная. Не хозяину оброчное имение выгоднее экономического. В Болдине ваших, со Львом, 13/14 частей; 1/14 наша. Что делать нам с нею? не ехать же мне из Варшавы заводить там пашню. Признаюсь, я всегда находил дележ Михайловского, особняка, случаем выделенной 14-й части, странным, тем более, что я не разделяю вашей мысли, что батюшка проглядит всё Нижегородское имение. Часть — так; но всё , — это уже слишком много. Имение заложено частями; за недоимки возьмут часть и т. д. За первым аукционом старик, верно, образумится и призовет вас опять на помощь. Опасения ваши на этот счет, мне кажется, преувеличены; а надежды на Михайловское, как бы сказать? — очень неблистательны. Нельзя, мне кажется, основывать на нем будущность ваших детей, — а еще менее сравнивать достояние наших детей. У меня в запасе 1/14 часть и место, — которого я могу лишиться, если, например, не достану теперь 2 500 рублей; а у вас, — но тут результат сравнения вышел бы слишком в вашу пользу.