Виктор Кунин - Последний год жизни Пушкина

Совсем недавно [308] См. «Вопросы литературы», 1987, № 2. И. Сидоров обратил внимание на экземпляр «Воспоминаний» пресловутого Фаддея Венедиктовича Булгарина с чьими-то заметками на полях. Заметки были довольно едкими и остроумными. Так, скажем, Булгарин пишет; что после воцарения Павла I «дела вообще приняли быстрый ход». Владелец книги ставит после этого запятую и добавляет: «то есть шли кубарем». Автор публикации, как догадываетесь, пришел к выводу, что экземпляр принадлежал П. В. Долгорукову. Сама по себе такая находка, хоть и любопытна, не привлекла бы к себе пристального внимания, если бы не важное обстоятельство. Фаддей Бенедиктович и после смерти Пушкина, как известно, не упускал случая уколоть его побольнее, так сказать, в памяти потомства. Скажем, пишет он о драматурге Озерове: «Подобно гениальному Пушкину, Озеров в обществах любил говорить более по-французски, думая этим придерживаться высшего тона, и весьма дорожил вниманием так называемых аристократов и людей высшего круга. Похвала какого-нибудь князя для Озерова была выше похвалы Державина. В этом Озеров и Пушкин совершенно равны».

К началу отрывка П. В. Долгоруков делает примечания на полях: «Вздор и ложь: я знал Пушкина и помню, что он охотно и прекрасно говорил по-русски, но Булгарин не может позабыть и переварить эпиграмм Пушкина». Долгоруков знал только эпиграммы, мы теперь знаем об отношениях Пушкина и Булгарина куда больше. Но вывод князя-изгнанника абсолютно правильный. А к концу булгаринского сравнения Озерова с Пушкиным Долгоруков делает примечание еще более сильное: «Гнусная ложь: нельзя было держать себя благороднее Пушкина, который не имел нужды бегать ни за чьими похвалами, принадлежа сам к древнейшему роду боярскому». Здесь важна не столько защита памяти Пушкина от посягательств Булгарина (Пушкин и в этом нужды не имел), сколько упоминание о боярском роде. Долгоруков не случайно был генеалогом, он, подобно Пушкину, гордился своим происхождением и славою отцов и дедов. В этом смысле он-то как раз был ровня Пушкину. Могло ли случиться, что один русский дворянин, гордящийся своим происхождением, напишет грязный пасквиль, задевающий честь другого? Вообще-то бывало и так. Но в данном случае логика восстает против этого. Аргумент, обнародованный И. Сидоровым, очень весок. Возражать против него будет теперь трудно. Надо думать, что Долгоруков читал книгу Булгарина, коль скоро она вышла в 1846 г., задолго до появления обвинений Аммосова, и, следовательно, ни в чем не оправдывался. Да и что может быть искреннее помет на книге, сделанных при непосредственном чтении. Их же никто не увидит!

Между прочим, прежде чем напечатать сообщение о находке И. Сидорова, редакция журнала отправила пометки на книге Булгарина авторитетным экспертам и получила ответ: это писал Долгоруков. Словом, оправдательных доводов, обеляющих «колченогого князя», накопилось немало. Но как же быть с экспертизой Салькова, после которой Долгорукова стали называть в числе главных виновников гибели Пушкина? И в романах, и в стихах, и со сцены, и с киноэкрана звучали подобные обвинения. Оставалось либо признать графологию доказательством бесспорным, против которого бессильны логика, психология, исторические факты, либо оспорить результаты экспертизы. Пошли, естественно, по второму пути. Пожалуй, первой по времени серьезной попыткой оправдать Долгорукова была статья историка Л. Вишневского [309] «Сибирские огни», 1962, № 11. . Однако историк ведь не графолог, а оппозиционность князя не доказательство его невиновности в поступке, быть может, совершенном в юношеские годы. Кроме того, Л. Вишневский ищет «полицейский след» в обвинении, выдвинутом против Долгорукова. Но в таком случае в связях с полицией надо подозревать и Данзаса, и Н. М. Смирнова, и дочь Пушкина Н. А. Меренберг, убежденных в причастности Долгорукова к составлению пасквиля.

Следующая после Салькова экспертиза была проведена В. В. Томилиным по инициативе М. И. Яшина в 1966 г. Результат был неожиданным: росчерк под пасквилем сделан рукою И. С. Гагарина, а надпись на обороте «Александру Сергеичу Пушкину» вообще принадлежит лакею Гагарина Василию Завязкину. С этим выводом сразу же не согласились другие эксперты (М. Г. Любарский), утверждавшие, что для «перевода стрелки» на Завязкина нет оснований: слишком мало у нас свидетельств о его действительном почерке. Наиболее доказательный разбор всех возможных связей И. С. Гагарина и доказательств его непричастности к гибели Пушкина проделал А. С. Бутурлин в конце 1960-х годов [310] См. Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. 1969, вып. 3. . После его статьи стало ясно, что экспертиза В. В. Томилина была некорректной.

В 1976 г. был обнародован результат еще одной экспертизы «диплома ордена рогоносцев». На этот раз киевский специалист С. А. Ципенюк пришел к выводу, что почерк диплома по ряду признаков не схож ни с почерком Гагарина, ни с почерком Долгорукова. Экспертиза была тщательная и основанная уже не на одном, а на многих образчиках руки Долгорукова и, конечно, не на единственном росчерке Гагарина. Что касается прежних выводов Салькова и введенного им в заблуждение Щеголева, то эти выводы можно считать опровергнутыми. Видимо, ошибка Щеголева состояла в том, что он доверился человеку некомпетентному — Сальков, фельдшер по образованию, до революции служил в полиции, где занимался дактилоскопией. Пушкинское дело оказалось ему не по плечу. Между прочим, сразу же после публикации экспертизы Салькова Щеголев получил письмо от народного комиссара иностранных дел Г. В. Чичерина: «На почерк П. В. Долгорукова совсем не похоже. Экспертиза Салькова напоминает… экспертизу Бертильона по делу Дрейфуса». Как известно, французский офицер Дрейфус был безвинно осужден за шпионаж на основании заведомо ложной экспертизы документов, найденных у него. К сожалению, Щеголев не внял предупреждениям и основывал свои выводы об исполнителе пасквиля на ложных посылках. Легковесные доводы, «обличающие» Гагарина, через несколько десятилетий принял на веру М. И. Яшин.

И, наконец, о последней экспертизе. Ее по инициативе журнала «Огонек» организовал историк-археограф Г. Хаит [311] См. «Огонек», 1987, № 6. . Исследование проводили сотрудники Всесоюзного научно-исследовательского института судебных экспертиз с привлечением ряда других специалистов. Сложнейшая работа привела к важным выводам. Прежде всего, оба сохранившиеся диплома, в том числе и адрес, написаны одним лицом; далее — диплом писал не француз, поскольку в исполнении французского текста имеются серьезные погрешности (подтверждается вывод, сделанный еще в 1924 г. тончайшим знатоком пушкинской эпохи Б. В. Томашевским); чрезмерный росчерк, выведенный в конце пасквиля, был демонстративным проявлением неуважения к адресату по куртуазным правилам того времени. Эксперты пришли к выводу, что диплом написан не простолюдином по чьему-то наущению (как одно время предполагали), а человеком светского круга. Сделан даже такой, далеко выходящий за рамки почерковедения вывод: составителем и исполнителем «диплома» был скорее всего один и тот же человек. Скрупулезное сравнение почерков Долгорукова и Гагарина (в целом ряде образцов) привело к заключению, что итоги экспертизы Салькова не подтверждаются. Более того, можно с уверенностью считать, что анонимное письмо написано не князем Долгоруковым и не князем Гагариным, а каким-то третьим лицом. Кто это «третье лицо», мы не знаем и узнаем ли? Как отмечала С. Л. Абрамович (еще до экспертизы «Огонька»), «…никакими доказательствами, подтверждающими соучастие Долгорукова или Гагарина, мы в настоящее время не располагаем. И это означает также, что единственный аргумент, который Щеголев расценил в свое время как бесспорный и на основе которого он построил свою версию, оказался несостоятельным. А так как за истекшие десятилетия не было выдвинуто ни одного сколько-нибудь убедительного объяснения относительно мотивов, которые могли бы толкнуть Долгорукова на соучастие в деле с анонимными письмами, эту версию следует отклонить как недостоверную». Таким образом, получается, что Долгорукова и Гагарина следует оправдать «за недоказанностью преступления». Однако после того, как почти 120 лет над ними тяготело страшное обвинение, нужно сказать, наверное, больше: «по настоящему делу Гагарина И. С. и Долгорукова П. В. считать реабилитированными»…