Игорь Пушкарёв - Ононские караулы

27 июня 1727 года Верховный Совет принял постановление, несколько облегчающее положение «ясашных» тунгусов. С этого дня разрешалось им вносить в казну не только соболем, но и всяким зверем, и китайкою, и деньгами. А ввиду того, что сборщики ясака нередко чинили обиды инородцам, впредь разрешалось ясак собирать их родовым начальникам и самим отвозить его в нерчинский комиссариат. Нередко случалось так, что тунгуса « воровские мунгальские люди убили и после него жены и детей не осталось… да на нём же доимки числится за прошлые годы …". Или « намясинского роду ясашные люди Токуй с товарыщи со всем своим родом ушли в Мунгальскую землю в прошлых годах …". Ну, тут уже не знаю, как поступали. Видимо, брать не с кого и, что называется, только рукой махнуть. Пиши пропало… Также всем ясачным инородцам запрещалось брать в жёны монголок или отдавать дочерей замуж в Монголию, чтобы не разоряться тягостью выплачиваемого калыма 14 14 «Сибирские города» – Материалы для их исследования. Типография Волчанинова. 1886 год .

О жизни и службе первых забайкальских караулов можно судить по одному очень занимательному документу 15 15 Сычевский, «Историческая записка о китайской границе» . Пограничный комиссар полковник Кропотов доносит коменданту Якобию о результатах своих переговоров с китайскими посланцами по поводу инцидента, который произошёл в пределах Ульхунского караула в начале лета 1767 года. А случилось там вот что. В один из июньских дней ефрейтор Ульхунского караула Данило Матафонов приказал тунгусским казакам под командой Цыцена Колкоева ловить двух « мунгальцев », которые, как оказалось впоследствии, сопровождали с подводами китайского амбаня, по делам службы путешествовавшего вдоль границы, каким-то образом заблудились и оказались на нашей территории. В ответ монголы, собравшись ордой в 50 человек, совершили набег на Ульхунский караул, где защищающихся тунгусов под командой ефрейтора Матафонова, « били дубьём, стреляли по ним ». Вскоре с соседнего караула подошла нашим подмога и « над мунгальцами чинили бой, ранили их ». Но отогнать нападающих сразу не удалось, так как « мунгальцам » пришло подкрепление в полторы сотни воинов. Монголы « разбили » караул и увели в свои пределы двенадцать его защитников, 11 тунгусов и ефрейтора. « Взяли их ружья, сайдаки, седла, отогнали 85 казачьих лошадей ». Гостившего на ту пору проездом в карауле крестьянина села Доронинского Семёна Носырева « пограбили, у него же уведено 9 лошадей, 1 верблюд, 2 седла… А от мунгальцев при отпоре и стрельбе отбито здешними караульными 3 лошади с седлами ». После этого происшествия « на Ульхунском карауле казачьих лошадей не осталось, и караульные ходят пешими ».

Полковник Кропотов несколько раз « съезжался » с китайскими чиновниками, которые настаивали на строгом наказании Матафонова, обвиняя его в незаконном задержании монголов Тундупа и Уржана и грозя приостановлением кяхтинской торговли. Комиссар долго не соглашался учинить расправу над ефрейтором, отговариваясь тем, что в российском государстве не принято бить человека не разобравши его вины.

Однако, под давлением китайских властей, избегая осложнять отношения, а также чтобы заполучить обратно наших угнанных с караула людей, пришлось пойти на уступки. 28-го июля того же года освобождённый из плена Данило « был бит тростью на границе ». Но тотчас по отъезде амбаней с ним объяснились и признали, что наказание сделано « в угоду китайских поверенных » и вручили ефрейтору двадцать рублей в утешение.

Для мирного разрешения данного происшествия, а также случавшихся ранее подобных казусов и для согласования некоторых других неурядиц по охране границы, вновь прибыли китайские поверенные в Кяхту и 18 октября 1768 года заключили с пограничным комиссаром Кропотовым трактат, в котором вторично утвердили 11 пунктов Буринского трактата 1727 года, чтобы «быть им вечно».

Далее, среди прочего оговорили, что впредь «…на всяком карауле такого, кто с оружием будет явно разбойничать, не рассуждая того, убил или нет он человека, брать и, взявши, допросить, с коего караула зашёл, …и не разбирая преимущества, …имеют осуждённому в оказание другим страха отсечь голову на своей границе…". Всё же имущество его, какое при нём окажется, то есть конь, седло, оружие и прочее, или современным языком выражаясь – средства преступления, подлежит выдать тому, кто его задержит, а всё похищенное возвратить владельцу, да сверх того за каждую украденную долю брать десять долей. Думается, в те жестокие и очень беспокойные времена это была более чем оправданная мера. Какими-то другими способами едва ли можно было заставить по существу диких ещё людей расстаться с дурными наклонностями.

Тунгусский пятисотенный полк был распределён на 29 караулов и выставил, кроме того, ещё пять резервных Партий. Здесь Анфиноген Прокопьевич немного ошибается, но вскоре-же и поправит свою ошибку. Дело в том, что три Партии были выставлены ещё до сформирования полка, в 1756 году. Васильев не указывает точное место расположения Партий. Однако, анализируя приводимые им сведения, удаётся восстановить довольно ясную картину их «расквартирования». Итак, Васильев пишет, что три Партии находились в Акшинской дистанции. Она-то нас и интересует.

« Первая на реке Ононе, в местечке, называемом на картах колонией князя Гантимурова , – говорит Васильев и

поясняет, – Это там, где жил начальник тунгусов 16 16 А. Васильев «Забайкальские казаки» т. 2, стр.233 ». Анфиноген Прокопьевич неоднократно указывал на то, что Партии ставились на наиболее опасных от вторжения немирных монгол направлениях. Где же в наших местах может быть такое опасное направление? А давайте вспомним, как в 1756 году монголы угнали из Мангутского караула «160 рогатых скотин» и остановить их удалось только в устье реки Кыра. Значит, гнали их, не минуя местности, на которой впоследствии возник посёлок Тырин.

Это действительно очень опасное направление. Между Кыринским и Верхне-Ульхунским караулом 50 вёрст неохраняемой границы. Его просто необходимо было прикрыть. Местность и вправо, и влево, и до самой границы просматривается прекрасно. Кроме того, места очень выгодные для квартирования многочисленной конницы. Сюда выходят устья падей, в которых удобно пасти стада коров и коз. И Васильев косвенно подтверждает мои расчёты, указывая, что первая Партия находилась недалеко от места, где река Онон входит в Российские пределы 17 17 А. Васильев «Забайкальские казаки» т. 2, стр. 112 .