Алексей Болотников - Тесинская пастораль. №9

– Новый маркет видели? Ну чисто ангар самолетный, даже три в одном… И все по тридцать девять…

– Как это?

– Цена на всех прилавках такая: что на крупу, что на рыбу в банках. Нахапала вот… – Гера вдруг привстала и попыталась двинутся в проход.

– Ты… куда это?

– Лучше постою…

Бабы недоуменно замолчали, не пытаясь даже уступить ей проход. Гера шевелила торсом и головой. Пошлепывала губами. Садилась и через секунду снова вставала.

– Погоди, че ты… Поплохело, чё ль?

– Да ничо, ладно. Освоилась, вроде. – она села, развернув-таки торс спиною к бабам.

Последние недоуменно переглянулись.

– …Садят, как селедку в бочку…

– …Так и всегда было.

Матреныч, оценивший телодвижение Геры, словно непознанное природное явление, озадаченно думал. Точнее, дремал. Его пассажирский угол, словно пулеметная амбразура, защищал от мира сего. Качка и тряска уже не беспокоили, но убаюкивали. Полутьма салона защуривала глаза.

Внезапно, прорываясь сквозь дремоту, словно отодвигая пулеметную амбразуру, Матреныч увидел впереди, как Мария Спиридоновна пытается уплыть под сиденье, криво скособочивая тело. Ей мешает сетка на коленках, переднее сиденье, соседка справа и собственное грузное тело.

Клонясь то вправо, то влево, она запускает руку между ног. Виновато смотрит на Новеллу. Новелла, наконец, просыпается.

– Чё тако?..

– Та сетка… соскользнула… туда.

Сетка с яблоками упала под сиденье. Как на зло – сиденье над колесом автобуса, неудобно закругленное под ногами. Яблоки, очевидно, раскатались.

Как же… надо ж… чё же… – соседка вертит головой, но не торопиться двинуться с места. Безмолвно осмысливает ситуацию.

– Так и че же? Не достанешь?..

– …да ладно бы… но выходить скоро.

– Ну, счас встану.

Новелла Ивановна оглядывает проход, выискивая место куда поставить сетки. Ничего не высмотрев, все же пытается встать… Бочковой её вес и корабельные габариты, втиснутые между подлокотниками сиденья, остаются на месте, словно памятник на постаменте. Точно волны Адриатического моря, в движение приходят стоящие в проходе пассажиры. Они колышутся, вибрируют, откатывают тесноту в глубь салона. Наконец, Новелла Ивановна видит место для сумок и сеток. Извернувшись, ставит сетки на пол и начинает выворачиваться из кресла. Грудь её перевешивает зад. В проход она становится на колени. Опирается руками в пол. Поднимает зад выше головы.

Мария Спиридоновна не теряет момента. Подвинув свой торс на освободившийся плес, она занырнула телом под сиденье. Вышаривая рукой сетку, собирала яблоки…

В салоне автобуса – мрак и тишина. И только шум двигателя да шин сопровождают салонную интермедию.

Матренычу неуютно, стыдно и ещё как-то не по себе… Встать и помочь – исключено: по соображениям полного хаоса. Остается – сочувствовать. Однако, и этого чувства не возникает, как ни тужись. Досадно, что эта реальная картина мира обнажилась до бесстыдства и обреченности. Кто виноват? Теснота. Полнота. Душевная немота…

Словом, «в зеленых плакали и пели», как и сто лет назад. Не исключено, что и на будущие сто лет.

Автобус тормозит на первой остановке. И после обычной сутолочной толкотни высвобождается от лишних пассажиров. Новелла, Мария, Зинуля, Катюха, Гера и Матреныч едут до конца. Им уже не много осталось.

Продолжение

«Если мы хотим понять наш народ, то

чтение школьного учебника по истории

не дает ровно ничего. Это учебник

по истории русского государства и его

недальновидной, склочной «элиты». Эта

история ничего нам про нас не объясняет.

А история русского народа еще

не написана. И если мы хотим понять,

кто мы, откуда и как мы такие

появились, то ее нужно написать.

Обязательно». С. В. Кочевых

«…Данные официальных источников и архивных мас-

сивов не способны отразить всю многогранность истори-

ческого процесса, а зачастую вольно или невольно иска-

жают ее. Важнейшим проводником в эпоху, одним

из ценнейших инструментов оживления истории

и важным каналом сохранения исторической памяти

являются свидетельства «безмолвствующего большин-

ства», о которых следует сказать подробнее. Они позво-

ляют не только полнее реконструировать прошлое,

но и изучать особенности самой социальной памяти,

идентичности, ментальности. В этой связи трудно пере-

оценить значение народных мемуаров, т. е. воспомина-

ний простых, обычных людей о былом..

Проблема заключается в том, что, по справедливому

утверждению Александра Солженицына, «простой народ

мемуаров не пишет», хотя у многих существует потреб-

ность поделиться воспоминаниями о прожитом и прочув-

ствованном, оставить след в памяти потомков.

…………………………………………………………………………

1 Рафикова С. А. Народные мемуары как источник по истории советской повседневности//Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. – 2009. – №2. – С. 74—78.

Эту тетрадь я взял для того, чтобы в ней

что-нибудь сочинять – что получится.

Недолго я был один

Когда я стал работать в сельсовете, Матрёна с семьей, то есть с братом Сашкой и матерью, переехали в Тесь, я жил тогда у свата Сысоева Сергея. А вечерами зачастил к Моте. Да так, что… заметили Саня и мать, Мария Ивановна…

Однажды она [Мотя] мне заявляет: долго будешь так ходить? Давай сойдемся? Значит не я её, она меня сватала.

А я не стал долго раздумывать. Давай! И в праздник 7 ноября закатили свадьбу на три дня.

Родители мои не одобряли мой брак. А что мне родители! Сам с усам. Алешка – тоже. Да ну их! Ну, и зажили мы с Матреной, я бы сказал, неплохо. Поселился у них на квартире. Саня обеспечивал все по хозяйству. Потом мы все-таки ушли на другую квартиру, в дом, где сейчас живет Николай Кузнецов. Тогда там жила одна женщина с сынишкой.

Рубцов ушел и некому было меня вводить в суть дела. Я должен был сам постичь все, что от меня требовалось в этой должности. И требовалось, как я потом понял, не мало. Сейчас сидят в сельсовете человек 10, тогда был рассыльный, забыл, как его называли… Таковым был сначала при мне Резников, старик на деревянной ноге. Потом Колмакова Анастасия – за весь период моей работы.

Так вот в чем заключалась моя работа… Конечно, писать протоколы разных собраний и заседаний, потом их копировать и отсылать в район. Потом ЗАГС: регистрация брака, рождения и смерти. Финансовые дела. Составление сметы и ее использование, и опять же отчеты по ним, перед райфо. Налоги. Начисление и сбор налогов. Верно, потом ввели должность налогового агента. Ну, еще тогда эти займы – компании за компаниями – подписка на займы и сбор денег. Еще раз о выборах: центральный, район, сельсовет. Секретарю работы – невпроворот. Списки избирателей, пропаганды кандидатов, протоколы, протоколы. Ход выборов до 12 часов ночи. И еще перепись населения. Верно в то время, кажется, не было. Это было потом. Вот не полный список моих обязанностей.