Алексей Болотников - Тесинская пастораль. №9

– То есть, неформал – это бунтарь по новой моде? Как панки на западе?

– Это не бунтарь, живущий ради смуты, а человек с нетрадиционными взглядами и манерами. Типа под дурака косит, или начитанный, мыслящий… Радикал, словом, раскрепощённый иногда до бесстыдства.

– Бомжи? Бичи? Зачем они в «Геологе» кучкуются?

– Интересуешься? Куда тебя понесло!

– А тебя?

– В «Геологе», или в «Юности», на мой взгляд, диспуты могут породить новую парадигму развития нашего государства. Или очертить, как минимум, какую-то новую идеологию. Не капитализм же нам строить? Кляли его годами, сокрушали вкупе с проклятым империализмом.

– А чем марксизм-ленинизм не устраивает?

– Есть и такие теоретики: социал-демократы, большевики, эсэры, коммунисты… Но эти сейчас в застое, мягко сказать.

– В загоне.

– Да, не в фаворе. Хотя неизвестно еще, куда кривая вывезет.

– И что же предлагает эта… эволюция… универсальная?

– А ты хорошо схватываешь. Далеко пойдешь.

– А зачем это мне?

– Хм-м… озадачил. Ну, вам бы секс на завалинке да алые паруса… на горизонте. А за вас другие особи решают ваши судьбы! Как вам это?

– А вам?.. Всех не перестреляете. Мы были, есть и будем.

– Пушечное мясо? Вы бы хоть инстинктивно поостереглись. А нам… а мы… Сейчас в клубе послушаем: ху есть ху.

Народу в актовом зале «Геолога» было немного. Но шли и шли, парами и одиночками, люпобытствуя о том, что тут будет. Лампы источали свет вполсилы, жалея тех, кто примирился с пылью на полу и стенах, стиранными, изношенными занавесками да залоснившейся бахромой портьер. Создают декорации беззвёздной ночи, словно писанные проделкой любвеобильной ведьмы Солохи, крадущей звезды, чёрт бы её взял. Деревянные сиденья, сбитые в ряды, двери, окрашенные синей эмалью… Редкие тенёты с высоких потолков висели, как рыбацкие сети: хоть и не путина, хоть и не угрожали людской жизни.

На первом ряду сидели – а близ них стояли – мужчины, неуловимо выделявшиеся чем-то необъяснимым. «Ниферы» – понял Шкалик – «философы и радикалы»… Этот – в потертой шляпе, с фариковой ручкой под её ленточкой – жестикулировал у виска указательным пальцем, воздетым вверх; третий, завороженный спиралевой магией пальца, мотал седой, бритой головой. Пара мужей, отвернувшись от зала, перешептывались, переступая ногами, словно в замедленном танце. Три женщины… Одна из них пришла с девочкой-семилеткой. «Наверно, не с кем оставить… Незамужние» – определил Шкалик намётанным глазом. – «В поиске, как я». Девочка шумно бегала по залу, не обращая внимание на «шики» от мужиков. Мама не реагировала.

Среди сидящих в креслах, сутулостью спины Шкалик узнал геолога Егеря, и полуобернувшегося в зал партийного секретаря экспедиции Владимира Волкова. Они шептались, шуршали, клонясь друг к другу, коробками со спичками.

Последний из неформалов, невысокий парень в потертом пальто и с лицом выпивохи, скорчившись в кресле первого ряда, откровенно дремал, словно не было в зале ни шума, ни шороха, ни говора.

По ступеньке на сцену поднялся самый молодой из неформалов. Невысокий, молодцевато-подтянутый, с ровной прической русых волос, оглядел зал, словно, пересчитывал головы.

– Школьный учитель Андрей Нечкин – шепнул на ухо Якличкин.

– Господа… Мне доверили внести диспут. Начнем. Пару вводных слов. Мы собрались, чтобы продолжить обмен мнениями о будущности государственного устройства нашего отечества. И города. О возможных формах и сущностях содержаний… С вашего позволения установим регламент. Три-пять, максимум семь минут на ваше концептуальное, не побоюсь этого слова, заявление. До десяти минут на вопросы-ответы. Если никто не присоединится к нашим ораторам, полагаю, на всё-про всё хватит полутора часов. Кто за регламент – поднимите руки. Есть ли вопросы ко мне? Нет. Начнем. Приглашается философ, господин… Афанасьев.

Из кресла степенно поднялся не старик, но стареющий мужчина. Он приосанился, передернул плечами, несколько напряженной походкой одолел лестничные ступеньки. Шкалик знал его по рынку: «Афоня» торговал газетами. Глаза его из-под «брежневских» бровей смотрели остро, проницательно. В движениях порывист. Тяжелую вьючную сумку таскал на продавленном плече, отчего издали был узнаваем.

– Хотел прочесть стихи. Женщин побаловать рифмой. Но передумал… Дискуссия у нас весьма прозаическая, чес-слово… Как нам обустроить свою власть? Тут думать и думать надо. Ленинизм, похоже, окончательно рухнул. Это и к лучшему. Значит и конституция наша больше не подходит. Менять надо. Как нам разделить сиамских близнецов – власть и капитал? Этого не понимает почти никто. Не понимаем существа вопроса! Причина проста. Ибо понимать-то, оказывается и нечего. За все последние лет пятнадцать и в политической, и в экономической жизни России практически ничего существенного не происходит. Хотя происходить должно. Вся наша политическая и экономическая жизнь буквально замерла. В ней ничего не меняется.

– Зато культурная о-как ожила! Даже в «Геологе» театр появился! – громким фальцетом выкрикнула одна из женщин.

– Тут и видеосалон эротику показывает! – со смешком добавил вдруг Юрий Якличкин.

– Культура… не знаю… – с паузой продолжал Афоня – А все наши заводы каким-то техническим чудом работают на самом изношенном в мире оборудовании. Наши тепловозы, например, можно демонстрировать в музеях древней техники. На самолетах становится опасно летать. А в сфере инноваций Россия ставит самый позорный мировой рекорд: самый низкий в мире процент инновационной продукции – пять процентов. Хуже этого может быть только полная остановка промышленности из-за окончательной технической изношенности.

А в политической жизни застой и того опасней. За последние годы не последовало государственной реакции на уже начинающуюся стагнацию.

Почему же у нас все так происходит? А какие есть предложения? Что делать? Давайте ваши формулировки, постатейно, значит, попунктно… Тут кто-то думать должен. Вот мы зачем собрались, собираемся, значит, систематически? Мы кто такие? Нас кто уполномочил? Ответьте мне? Если б меня кто-то уполномочил, я бы внес на рассмотрение свой пакет предложений. У меня разработано. Но кто меня должен уполномочить? Горком партии? Горсовет? Может, из нас… тут нужно создать какой-то орган, с полномочиями? Как там, кстати, в капстранах в этом смысле дело поставлено? Кто знает? – по жесту оратора было понятно: выговорился.

– Позвольте вопрос? – из зала, не поднимаясь из кресла, откликнулся парторг Волков.

– Готов ответить – Афоня порывисто отозвался.

– Если бы мы… вас… уполномочили, что бы вы предложили изменить в структуре власти… в нашем городе?