Евгений Петропавловский - Порт-Артур, Маньчжурия. Смертные поля…

Японский переводчик, служивший при полицейском управлении, православный и чуть ли не женатый на русской, скрылся также, хотя всё время уверял, что останется здесь, на службе. И он, вероятно, успел пробраться на иностранное судно, стоявшее ещё в гавани и ожидавшее прибытия остальных выезжающих из Маньчжурии японских подданных.

Довольно значительное число китайского населения покинуло город; оказалось, что японцы тайком пригрозили смертью всем, кто останется и будет помогать русским. В этом не было бы особенной беды, если бы одновременно с их отъездом не закрылось бы много китайских лавок и сразу не вздорожали бы некоторые товары. На базаре не стало торгующих зеленью, корнеплодами, птицей. Иногда ничего нельзя было купить ни за какие деньги.

Стали убегать также рабочие из портовых мастерских и из порта – это были сплошь китайцы, работавшие дешевле русских. Теперь, когда потребовалось чинить повреждённые суда и каждый рабочий был дорог, почувствовался недостаток рабочих рук, необходимо было значительно усилить штат рабочих, но бежавшего ведь не вернёшь. Именно те, которые опасались, как бы их не вернули обратно, убегали сперва в деревни, а оттуда или на джонках, или же сухим путём через Инкоу пробирались домой, на Шандунь.

Теперь вспомнили, и не без горечи, что когда из Уссурийского края прибыли сюда русские переселенцы, нуждавшиеся в заработках, и предложили свои услуги в качестве рабочих в порту и в мастерских, то им отказали по той простой причине, что китайцы-де работают много дешевле, и нашим мужичкам пришлось вернуться обратно ни с чем. На железной дороге также всюду работали китайцы и китайцы. Новый сухой док, с постройкой которого надо было безумно спешить, строили также только руками китайцев. И эти работы стали. Конечно, полетели телеграммы всюду, откуда можно было надеяться получить столь необходимых мастеровых и рабочих. Но улита едет, когда-то будет, а время, столь дорогое время уходило».

***

Японская эскадра вице-адмирала Хиконодзё Камимуры 22 февраля 1904 года подошла к Владивостоку: пять броненосных крейсеров легли на боевой курс и, продвигаясь вдоль берега, открыли огонь. По городу было выпущено около двухсот снарядов. На улице Вороновской в Матросской слободе снаряд пробил деревянный домик мастера Кондакова, убив его беременную жену. А на плацу перед казармами Сибирского флотского экипажа разорвавшийся снаряд ранил пятерых матросов. Владивостокские береговые батареи на бомбардировку не ответили, поскольку орудия на них были устаревшими и не имели достаточной дальности стрельбы, чтобы достать японские корабли.

Русские крейсера стояли в бухте без паров, потому не смогли выйти в море достаточно быстро, чтобы отразить нападение. Когда они всё же снялись с рейда для преследования противника, было уже поздно: японские броненосцы успели благополучно ретироваться.

Следующий месяц Владивостокский отряд крейсеров провёл в бездействии, ни разу не выйдя в море. После этого командующего отрядом Н. К. Рейценштейна перевели в Порт-Артур, а на его место назначили контр-адмирала К. П. Иессена.

Вступив в должность, Карл Петрович Иессен поначалу повёл себя в духе своего предшественника. Первый месяц он не предпринимал активных действий на море, и лишь 10 апреля – для поднятия у моряков боевого духа – решился предпринять набег на японский флот в корейском порту Вонсан.

Но об этом речь впереди…

***

На рассвете 26 февраля возвращавшиеся в Порт-Артур из ночной разведки эскадренные миноносцы «Стерегущий» и «Решительный» были атакованы четырьмя японскими миноносцами (позже к ним присоединились ещё два крейсера). «Решительный», обладая хорошим ходом, прорвался в гавань Порт-Артура, успев основательно покурочить огнём своих орудий два неприятельских судна. «Стерегущий», маневрируя, вёл бой, несмотря на попадания в корпус японских снарядов. Командир корабля лейтенант А. С. Сергеев надеялся прорваться даже после того, как на верхнюю палубу выскочил кочегар Иван Хиринский, доложив:

– Снаряд разорвался в угольной яме, повредил два котла!

Вслед за Хиринским поднялся палубу машинист 2-й статьи Василий Новиков.

– Не выдюжим, – кашляя и отхаркиваясь от едкого чада, прохрипел он. – Сейчас потеряем ход… Не прорвёмся…

Оставшиеся внизу кочегар Алексей Осинин и кочегарный квартирмейстер Пётр Хасанов пытались устранить повреждения, но в кочегарку угодил новый снаряд – последовал ещё один взрыв, и хлынувшая сквозь пробоину вода залила топки. Обездвиженный «Стерегущий» продолжал артиллерийскую дуэль, однако после получасового боя орудия миноносца замолчали. А затем искромсанный вражескими снарядами корабль пошёл ко дну.

Из экипажа остались в живых только четверо матросов, в том числе Иван Хиринский и Василий Новиков… По возвращении на Родину все были награждены Георгиевскими крестами.

***

В России по-прежнему царили шапкозакидательские настроения. Имея регулярную армию численностью более миллиона человек, военное министерство продолжало держать отборные силы на западных рубежах империи, а на войну посылались мобилизованные запасники старших возрастов. Но туман войны 8 8 Туман войны – термин, введённый в 1832 г. в трактате «О войне» прусским военачальником и теоретиком Карлом фон Клаузевицем и обозначающий отсутствие достоверной информации о текущей обстановке на поле боя. В широком смысле подразумевает неизвестность состояния сил и занимаемых позиций на театре военных действий. застилал обществу глаза. Далёкие от событий на Дальнем Востоке, обыватели черпали сведения из газетных статей и воспринимали войну с удивлением, иронией и пренебрежительной самонадеянностью. Собираясь на журфиксы или званые вечера, непременно принимались обсуждать настоятельную злобу дня:

– Нет, ну надо же: какая-то далёкая азиатская тмутаракань посмела объявить войну Российской империи. Чудеса в решете.

– Всё равно как если бы блоха вызвала на битву слона.

– Скорей уж не слона, а медведя.

– Видно, бог лишил рассудка японского императора. Результат выйдет плачевный, и каждый заранее знает, кому скоро настанет швах.

– Не понимает, на кого замахнулся.

– Да уж поймёт, когда наши ударят. Так раздадут на орехи, что будьте благонадёжны! Из японской армии пыль столбом поднимется к небесам! Возможно, одного хорошего удара будет довольно, чтобы от них помину не осталось.

– И правильно, пусть знают своё место.

– Одна досада: больно долго наши стратеги запрягают. Право слово, могли бы и побыстрее выдать косорылым на орехи.

– Рассея-матушка, что тут скажешь, от веку так водится.

– Действительно, нам не привыкать.