Владимир Хардиков - Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 2

Со времени закрытия шахты и рудника прошло более тридцати лет, и радиационной опасности уже не существовало. Экскурсанты поднялись на вершину урановой сопки и осмотрели всю округу: от бараков остались лишь обшарпанные стены, и кое-где сохранились нары. «Сколько же людей прошло через эти нары, со своими неповторимыми судьбами и чаяньями, навсегда исчезнувшими и ставшими безымянными. А ведь и они были детьми и, просыпаясь, мечтали о светлом будущем, и в самых черных снах не подозревая, куда завернет их непредсказуемая судьба», – с горечью думал Валентин, украдкой вытирая вдруг откуда-то из края глаза набежавшую слезинку. Экскурсанты, в основном молодые курсанты-практиканты, обычно разговорчивые и энергичные, тоже притихли, всматриваясь в даль времени и наяву представляя страшную картину прошлого и судьбы тысяч не известных им людей, вполне могущих быть их безвестными дедами и прадедами.

Осталась также рабочая зона, куда привозили вагонетки с рудой и где сортировали ураносодержащую породу, отделяя ее от пустой, и затем складировали, остались обрывки ржавой колючей проволоки, обтягивающей ранее вершину сопки, где стояли бараки и находилась промзона. Трудно представить, как в сорокаградусный мороз с сильным ветром работали обреченные люди без выходных, ежедневно по двенадцать часов, в насквозь продуваемой одежонке. В таких условиях умирали раньше, чем от радиации, не выдержав бесчеловечных условий жизни с ежедневной баландой и крупой, сваренной на воде без добавления йоты жиров и белков. Большая их часть «доходяги», с трудом перенесшие дорогу от Ванино до Певека. Многие из них молили Бога послать смерть, чтобы прекратить страдания.

А в домиках для охраны было много банок из-под тушенки и других консервов – охране в этом не отказывали, нашли даже пустую ржавую бочку из-под спирта, видимо, использовался для «сугрева» под тушенку.

Цикунов, немного абстрагируясь от главной темы, рассказал, что его родственник в 1939 году, еще до войны, завербовался на Колыму шофером на пять лет, прельстившись высокими заработками и рядом льгот для вольнонаемных. Там требовались шоферы, электрики, мотористы и прочие рабочие специальности. Работали они на Колымской трассе. Автотранспорт, в основной своей массе, был газогенераторным, работающим на деревянных чурках. На каждой машине стоял ящик для них. Выезжая в рейс, шофер набивал этот ящик под завязку. По всей Колымской трассе располагались пункты заправки, своего рода бензоколонки, заполненные штабелями аккуратно сложенных чурок. Любая машина, у которой чурки в кузове подходили к концу, подъезжала к такому штабелю и пополняла свой запас горючих материалов. Существовали специальные команды заключенных, занимавшихся заготовкой дров, их распилкой и складированием по всей трассе. Однажды уже знакомый нам шофер подъехал к такому пункту пополнить запас чурок. Подогнав машину вплотную, он начал очищать угол штабеля от снега и увидел вместо привычных поленьев замороженные трупы заключенных в их черной с номерами одежде во всем штабеле. Как оказалось, в зимнее время их складывали штабелями вдоль дороги, чтобы с наступлением тепла отвезти на подтаявший лед какого-нибудь ближайшего болота, благо вся Колыма густо усеяна бескрайними болотами на любой вкус, чтобы по мере таяния льда трупы уходили на дно – свое последнее пристанище. Хотя обычно их просто сбрасывали в Колыму, но суровая девятимесячная зима напрочь сковывала ледяным панцирем реку, а каждый раз рубить проруби в двухметровом льду – задача не из легких. Вот и изыскали более простой и менее трудоемкий способ.

В лагере экскурсанты пробыли более часа, осмотрев всю неприхотливость и жестокую правду совсем еще недавних, с точки зрения истории, лет, сюда бы точно подошел один из наших святых лозунгов: «Никто не забыт – ничто не забыто». Некоторые взяли с собой нехитрые сувениры на память: несколько консервных банок и алюминиевых ложек и кусок ржавой колючей проволоки.

В поджидающем группу автобусе вернулись на свой «Нижнеянск».

Увиденное произвело сильнейшее впечатление на всех без исключения, и почти весь обратный путь в автобусе царило напряженное молчание, каждый переосмысливал только что зримое им самим воочию безо всяких телеведущих и комментаторов. Капитан, хотя он уже все это видел и имел немалую информацию о многих других зверствах режима, до сих пор не забыл высокую сопку в колымской лагуне.

Недаром старая русская пословица гласит: «Лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать». И это действительно так, а не иначе, и безо всяких лекторов и пропагандистов.

Чтобы привить стране вакцину, предотвращающую повторение подобного режима, нужно создавать побольше таких музеев и в обязательном порядке приводить туда школьников старших классов, студентов и молодежь, хотя и многим более старшего возраста тоже не помешало бы освежить в памяти давно забытое.

Многие слышали о таком громадном тресте всесоюзного значения, как «Дальстрой», сугубо отдельной спецтерритории на северо-востоке страны со своими законами, вернее, беззаконием, просуществовавшем почти сорок лет, с 1929 по 1957 годы, хотя мало что изменилось и после его ликвидации. Занимая громадную территорию в три миллиона квадратных километров, что почти в пять раз превышает площадь современной Франции, это государство в государстве изначально было ориентировано на добычу ценнейших ископаемых: золота, вольфрама, олова, кобальта, урана за счет бесплатного труда заключенных, которые потоком хлынули на неприветливые берега северо-восточных морей.

Курс на индустриализацию, взятый партией большевиков, предполагал громадные закупки заводов и фабрик, машин, механизмов и технологий на Западе, где к тому времени сложилась очень выгодная для Советов обстановка – кризис перепроизводства, и цены значительно снизились, если не рухнули. Многие западные компании банкротились и готовы были продавать свою продукцию хотя бы самому черту, лишь бы выжить. Геологические экспедиции, направленные на Чукотку, в Якутию, север Хабаровского края, подтвердили наличие крупных золотоносных месторождений в руслах рек Колымы и Индигирки, к тому же были попутно открыты крупные месторождения других ценных металлов и редкоземельных элементов. И когда встал вопрос о работниках, то колебаний в Политбюро не было: направить туда громадный контингент бесплатной рабочей силы – заключенных, счет которых шел на миллионы и не уменьшался по мере обострения сталинской теории классовой борьбы при строительстве социализма.

Объявленные комсомольскими, стройки не очень-то привлекали молодежь, да и требовали значительных вложений и расходов и хоть какое-то подобие законности. В нашем же случае вышло как в пословице – «на ловца и зверь бежит». Таким образом, убивали сразу двух зайцев: удешевляли освоение северо-востока и добычу жизненно необходимых ископаемых, и к тому же нашли долголетнее применение неиссякаемым потокам заключенных, хотя их использовали по этому назначению и раньше на гигантских стройках социализма, чтобы сделать жизнь будущих поколений счастливой за счет их жизней.