Томи Хуттунен - Имажинист Мариенгоф: Денди. Монтаж. Циники

Поэты-имажинисты. С. 8. Парадоксальность подобного антитема-тизма мы уже рассматривали выше в связи с имажинистским урбанизмом.

Грузинов И. Имажинизма основное. С. 5.

Мариенгоф А. Буян-остров. С. 34.

См. об этом: Ханзен-Лёве О. Русский формализм. С. 147.

Эйхенбаум Б. Анна Ахматова. Опыт анализа. С. 65.

Грузинов И. Имажинизма основное. С. 7.

Ср.: «Проблемы и дилеммы, антитезы и антиномии, ланцеты и разъятие трупов…» (Авраамов А. Воплощение. Есенин—Мариенгоф. М., 1921. С. 9).

В своем антиэстетизме и антидогматизме имажинисты тоже мало чем отличаются от Маяковского и прочих футуристов. Подробнее об этом см.: Постоутенко К. Маяковский и Шенгели (к истории полемики) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. М., 1991. Т. 50. № 6. С. 521–530. См. также: Schaumann G. Монтаж. С. 143.

Л. Повицкий с некоторой долей преувеличения утверждал: «Нет имени в стане русских певцов и лириков, которое вызывало бы столько разноречивых толков и полярных оценок, как имя Мариенгофа» (Повицкий Л. [Рец. ] // Красная новь. 1926. № 11. С. 242).

Мариенгоф А. Буян-остров. С. 34. Это утверждение можно рассматривать как своеобразное дополнение к позиции Есенина, сформулированной им в «Ключах Марии» (см. об этом: Сухов В. Есенин и Мариенгоф (к проблеме личных и творческих взаимоотношений). С. 225).

Мариенгоф А. Буян-остров. С. 41.

Соколов И. Имажинистика. С. 271.

Подробнее об этом см.: Павлова И. Общие свойства лирического сознания и пафоса в поэзии имажинистов // Русский имажинизм: история, теория, практика. С. 75; Сухов В. Есенин и Мариенгоф (к проблеме личных и творческих взаимоотношений). С. 225–226.

На это обратил внимание и Г. Якулов в своей картине «Гений имажинизма» (см.: Burini S. Tehnika montaze u poeziji A. Mariengofa i V Sersenevica. S. 167).

См. об этом: Бобрецов В. Из русской поэзии начала ХХ века. С. 267.

Ласкин А. Тросточка против безумия // Неизвестный Мариенгоф. Избранные стихи и поэмы 1916–1962 годов. СПб., 1996. С. 158–159.

Грузинов И. Пушкин и мы // Гостиница для путешествующих в прекрасном. 1924. № 3. [С. 16].

Подробнее об этой поэме см.: Althaus B. Poetik und Poesie des russischen Imaginismus. S. 153–173. Далее мы остановимся только на некоторых признаках катахрезы, оставшихся вне поля зрения исследовательницы.

По воспоминаниям Мариенгофа, эту характеристику Ленина сообщил ему Б.Ф. Малкин, заведующий Центропечатью и один из редакторов газеты «Советская страна», опубликовавшей «Магдалину». Здесь же он утверждает, что якобы обиделся на Ильича (см.: Мариенгоф А. Мой век… С. 97–98). Об имажинистах и Малкине писал также В. Полонский, который видел в покровительстве последнего истинную причину расцвета имажинизма: «…на этой Центропечати „зиждилось все благополучие“ ихнего, имажинистского издательства <���…>. Так вот почему, вслед за смертью Центропечати, умер и имажинизм!» (Полонский В. Блеф продолжается. С. 160–161).

Подробнее об этом лейтмотиве имажинистской поэзии см. в главе 1.

Буквальная (с воспроизведением вокальной интонации) цитата из оперы Р. Леонкавалло «I Pagliacci» (1892), которая считается образцом веризма (от ит. verismo). В основу сюжета «I Pagliacci», как известно, положена пьеса commedia dell'arte, т. е. мы имеем дело с разновидностью «текста в тексте», «театра в театре». Опера заканчивается убийством Недды (Коломбины) и ее любовника Сильвио обманутым мужем героини Канио. Фразу «Смейся, Паяц» («…ridi, Pagliaccio… e ognun applaudira!») Канио произносит перед тем, как выйти на сцену в роли Паяца, уже зная об измене жены. Для Мариенгофа опера Леонкавалло является естественным подтекстом еще и потому, что мотивы из нее встречаются и в самой «Саломее» Уайльда, и в иллюстрациях Бердслея к этой пьесе. Кроме того, во всех трех произведениях речь идет о сущности искусства и о его соотношении с жизнью. А эта тема звучала особенно актуально в период расцвета имажинизма.

Мариенгоф А. Стихотворения и поэмы. С. 44.

Ср.: «Bereich als auch in der Kombination mit anderen Bilden dem Prinzip der Katachrese, sind jedoch durch semantische Verkmipfung und leitmotivische Rekurrenz so organiziert, daB tatsachlich die einzelne Metapher uber die nachstgroBere Einheit der Strophe in den ubergeordneten Sinzusammenhang des Poems eingebunden wird» (Althaus B. Poetik und Poesie des russischen Imaginismus. P. 166).

См. об этом: Смирнов И. Катахреза. С. 63.

Мариенгоф А. Стихотворения и поэмы. С. 44.

См.: Грузинов И. Конь. Анализ образа // Гостиница для путешествующих в прекрасном. 1924. № 4. [С. 6–8].

Мариенгоф А. Стихотворения и поэмы. С. 43.

Там же. С. 42. Следует отметить, что, как подчеркивал сам Мариенгоф, этот осознанно эпатажный образ восходит к общеимажинистскому словарю. Ср., например: «Когда луна непосредственно вправляется в перстень, надетый на левый мизинец, а клизма с розоватым лекарством подвешивается вместо солнца…» (Мариенгоф А. Буян-остров. С. 35). Он встречается и в «Стране негодяев» Есенина: «Города создаются руками, / Как поступками — слава и честь. / Подождите! / Лишь только клизму / Мы поставим стальную стране, / Вот тогда и конец бандитизму, / Вот тогда и конец резне» (Есенин С. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 77).

См.: Розанов В. [Предисловие] // Песнь Песней Соломона. СПб., 1909. С. 2.

Ср.: «Соломону — первому имажинисту, / Одевшему любовь Песней-Песней пестро, / От меня, на паровозе дней машиниста, / Верстовые столбы этих строк <���…> Соломону, имажинисту первому / Обмотавшему образами простое люблю <���…> Всем песням-песней на виске револьверной точкой / Я — последний имажинист» (Шершеневич В. Стихотворения и поэмы. С. 199). В собственной «Песне-Песней» поэт, видимо, сознательно избегает кратких сравнений как «устаревших» библейских. Зато текст изобилует урбанистскими метафорами, которые явно подразумевают эротические сравнения Соломона: «груди твои — купол над цирком», «живота площадь с водостоком пупка посередине», «два сосца догоретый конец папирос» и т. д. В целом же это программная поэма Шершеневича, и отсюда ее схематичность, отмеченная Нильссоном (Nilsson N. The Russian Imaginists. P. 86). Стоит добавить, что исследователь характеризует «Песню-Песней» как «безглагольную», хотя в ней, напротив, торжествует инфинитивное письмо. Ср.: «небу глаз в облаках истомы проясниться», «твои губы зарею выгореть», «кандалами сердца бряцать» и проч. Впрочем, инфинитивные формы используются здесь для субстантивации глагола.